Король и его свита
«...Усы мои устремлены к небесам. Мы с Галой любим друг друга все сильней и сильней. Все должно стать еще лучше! С каждой четвертью часа я все больше прозреваю, и все больше совершенства таят мои накрепко сжатые зубы! Я стану Дали, я непременно стану Дали! Теперь надо, чтобы сны мои наполнились все более прекрасными и нежными образами, дабы они могли питать меня в течение дня.
Да здравствуем мы с Галой!
Разве не предназначен я самой судьбой свершать чудеса, да или нет?
Да, да, да, да и еще раз да!»
Эта запись появилась в дневнике Дали 8 августа 1953 года. И несмотря на тот оптимистический тон, который всегда был присущ художнику, в жизни его семьи стали появляться некоторые чуть заметные проблемы.
Ритм жизни супругов Дали теперь напоминает ритм жизни обычных богатеев, привыкших не отказывать себе ни в чем. Особенно это касается Галы — ее муж все же был вынужден долго работать. Она же, не обремененная ничем, позволяла себе длительные и частые поездки на средиземноморские курорты или в крупные города.
Если не так давно Гале и Дали вполне хватало друг друга, а присутствие других людей, скорее, обременяло их, чем радовало, то теперь даже Гала, любящая независимость, стала осознавать, что управлять огромной империей Дали единолично ей не удастся. Нужны были компаньоны — люди, имеющие куда больший доступ к Дали, нежели простые смертные.
Одиночество этой пары было нарушено еще тогда, когда в их домике появилась прислуга. Пусть и немногочисленная, состоящая всего из двух человек, но все же. Вскоре после этого был нанят секретарь и поверенный вдел ах. Им оказался приятный молодой человек родом из Англии Джон Питер Мур. Целые десять лет, с 1962 по 1972 год, он будет добросовестно работать на благосостояние дома Дали.
Постепенно семья обрастает и другими людьми, оказывавшими Дали полезные услуги или просто нравившимися Сальвадору или его жене. Когда в их доме объявилась женщина со странной для этих мест фамилией и не менее странным прошлым — Нанита Калашникова, Гала была от этого не в восторге. Пока не осознала, что никакой любовной связью между ней и ее мужем даже и не пахнет. Просто Дали любил красивых и интересных женщин, и она вдохновляла его, помогала избавиться от усталости однообразного существования. Никой должности Наните не было предоставлено, впрочем, эта женщина была слишком богата для того, чтобы наниматься прислугой. И для того чтобы как-то оправдать ее частое присутствие в их доме в Кадакесе, Дали придумал ей миссию — быть ответственной за его волосы. Мыть голову великого художника или причесывать его перед выходом на публику стало прерогативой одного человека. Калашникова была большой поклонницей творчества Сальвадора Дали, этот художник привлекал ее как личность, и сложилось таким образом, что эта ее страсть не осталась безответной. Ей перепала удача, о которой большинство поклонников Дали могли только мечтать, — иметь непосредственное общение с великим художником.
Дали всегда сильно заботился о своем имидже, и Гала тут полностью разделяла его взгляды. Правда, если Сальвадор хотел привлекать внимание публики только потому, что считал себя величайшим художником, то его жена понимала, что всякая новая выходка ее мужа прибавляет ему популярности.
Поэтому Гала поддержала желание Дали обзавестись своим фотографом. Их семья уже вполне могла себе позволить такую роскошь. И вскоре им стал еще один давний поклонник Дали — Жорж Матье.
Еще одним из числа приближенных стал молодой канадский художник Исидоро Беа. Дали давно мечтал обзавестись учеником и подмастерьем, тем более, что справляться со всей работой он не успевал.
Впрочем, появление этих новых людей при дворе Дали можно объяснить не только тем, что у семьи появилась реальная потребность в фотографе или ком-либо еще. Дело все в том, что именно после возвращения в Европу Дали наконец-то осознал, что его детская мечта сбылась. Он был королем, некоронованным, но от этого не менее почитаемым. И теперь он относился к себе не иначе как к королю. А всякому монарху нужна свита. Ее роль и должны были исполнить все те, в окружении кого вращались Дали.
И свита начинает насчитывать все больше и больше людей. Надо сказать, что Дали нравится бывать в обществе не столько тех, с кем ему действительно интересно, кто поддерживает его взгляды на живопись и может помочь художнику нужным советом, сколько просто красивых и молодых людей, наполняющих уже староватую чету своей энергией. И супруги часто проводят время в обществе моделей, представителей около художественной богемы, просто милых девушек и юношей. Дали имеют богатство и славу, и вместе с ними они заполучили и право на свои причуды. И иногда перед походом в какой-нибудь шикарный парижский ресторан (как Сальвадор, так, в особенности, и Гала были большими знатоками таких мест) они могли позвонить в специальное агентство и пригласить пять-шесть незнакомых им молодых людей только для того, чтобы провести вечер в их компании. Дали любит красоту, и поэтому он старается окружать себя красивыми предметами и красивыми людьми.
Впрочем, тут есть и еще один аспект. Гала и Дали по-прежнему любят друг друга (об этом свидетельствуют хотя бы дневники художника). Никаких ссор и разладов между ними не происходит, как не происходило их никогда. Тонко чувствовавшая момент Гала всегда держала Дали под присмотром, умело сочетая политику кнута и пряника. Она признавала его исключительность и гениальность, но в то же время мягко диктовала ему свою волю. Их любовь была настолько сильной, что раздражению или мелким амбициям просто не оставалось места.
Но нельзя не признать одного. Будучи вместе уже около тридцати лет, супруги просто устали. Устали то ли друг от друга, то ли от самих себя. И когда в их жизни появляются новые лица, это помогает снять накопившуюся усталость.
Впрочем, Гала для Сальвадора — это не просто жена, не просто возлюбленная, не просто спутник жизни. Она для него действительно все. В середине пятидесятых Гале перевалит за шестьдесят. Она будет в том возрасте, когда женщина уже перестает быть физически привлекательной. Но по-прежнему останется любимой. Огонь их чувства друг к другу не угаснет по истечении времени, даже старость возлюбленных не станет им помехой. А ведь старость — это серьезный аргумент.
Дали писал о некой постоянной новизне своих взаимоотношений с Галой: «У нас с Галой словно медовый месяц. У нас такие идиллические отношения, каких не было никогда прежде. Чувствую, что ко мне приближается мужество, которого мне все еще не хватало, чтобы окончательно превратить свою жизнь в шедевр героизма. Чтобы добиться этого, мне придется ежеминутно совершать деяния, достойные героя.
...Порт-Льигат желт и безводен. И когда я чувствую, как из самых глубин моего существа вдруг поднимается эта унаследованная от далеких арабских предков атавистическая неутоленная жажда — вот тогда я сильнее всего люблю Галу!»
Старость, болезнь и нищета — вот те три вещи, одно упоминание о которых заставляет Галу содрогаться. Она борется с ними всеми возможными способами. Заставляет Дали работать все больше и больше, прекрасно понимая, что денег на то, чтобы кончить свою жизнь в достатке, ей хватит так или иначе. Но страх бедности по-прежнему висит над ней. По свидетельству тех немногочисленных друзей, с которыми Гала поддерживала настолько тесные отношения, чтобы позволить себе поделиться самыми сокровенными мыслями, она ужасно боялась, что ее муж внезапно умрет. И тогда она останется одна, не имея никакой возможности пополнять свои доходы.
Еще один постоянный страх, преследовавший Галу на протяжении всей ее жизни, — болезнь. Она постоянно переживала за свое здоровье, ей постоянно казалось, что оно в опасности, и вот-вот разразится буря. Туберкулез — это не шуточки, и поэтому, отправляясь в путешествия, как далекие, так и близкие, она неизменно прихватывала с собой целый чемоданчик медикаментов. Гала страшно переживала, когда болезнь касалась самого близкого для нее человека. Так, когда в начале 1957 года Дали пришлось срочно подвергнуть операции на удаление аппендицита, она буквально места себе не находила от волнения. Те дни, когда здоровье Галы было под угрозой, были черными днями ее мужа.
Для того чтобы ее тело не старело, Гала посещала самые лучшие, самые дорогие косметические и массажные кабинеты, следила за своим питанием, занималась физкультурой. Мысль о том, что пройдет время, и она превратится в дряхлую старушенцию, лишенную всяческой привлекательности, просто приводила ее в ужас. Нет, она не хотела умереть молодой и красивой, дабы не увидеть собственную старость и медленное угасание. Гала хотела жить, жить она хотела всегда, несмотря ни на что, даже на свою старость. Мысли о самоубийстве были чужды этой женщине даже в самые тяжелые минуты ее жизни. И поэтому она лишь предпринимала все возможное для того, чтобы сохраниться на этой земле как можно дольше.
Но несмотря на то, что победить старость не только сложно — скорее, попросту невозможно, чувства Галы и Сальвадора остаются такими же, как и в первые дни после их встречи.
Что касается Дали, то его преследуют совсем иные, куда более изощренные боязни и фобии. По их части он преуспел еще в детстве и юности, но после знакомства с Галой многие из его, казалось бы, неизлечимых внутренних страхов стали постепенно улетучиваться, не выдержав ее целебных чудодейственных чар.
Иногда Дали очень неуютно находиться в этом мире, который по-прежнему чужой для него. Люди, сосуществование с ними, все больше и больше разочаровывают художника. Это касается, по большому счету, всего человечества, всех людей, кроме одного человека. «С каждым днем все вокруг меркнет и тушуется, расступаясь перед нами — Галой и Сальвадором Дали. Скоро мы вдвоем станем единственными возвышенными существами нашей эпохи».
Но усталость уже дает знать о себе. Хотя супруги еще какое-то время пытаются не замечать ее, жить как раньше. Характерный пример тому — их церковная свадьба.
Обвенчаться в церкви до смерти Поля Элюара они не могли, ведь брак, даже тогда, когда он расторгнут на земле, не расторгается на небесах. Да и после того, как первый муж Галы, которому не суждено было стать единственным, умер, они не спешили узаконить свои отношения перед Богом.
Дали неоднократно утверждал, что он католик, но вера в Бога не очень-то сочеталась с его сверхзавышенным самомнением и убежденностью в собственной гениальности. Что касается Галы, то это была уже не та девчушка, исполненная чистых помыслов и умевшая любить, которая была действительно верующей. Много воды утекло с тех пор, и жизнь научила эту женщину быть собранной и циничной.
Однако в 1958 году, по прошествии шести лет после смерти Элюара, Гала и Сальвадор все же решают обвенчаться в храме. Случилось это 8 августа во Франции, в провинции Жерона, в маленькой часовне. Странное, должно быть, представляло из себя зрелище это венчание. Шестидесятичетырехлетняя невеста, одетая в цветное платье, церемонно придерживалась за локоть своего пятидесятичетырехлетнего жениха.
После венчания у них было даже нечто вроде свадебного путешествия, во время которого они посетили любимую Италию.
1958 год стал для Дали не только годом свадьбы. В то время, как его личная жизнь волей-неволей затухала, общественная, наоборот, вспыхнула с полной силой. Как и двадцать—тридцать лет назад, художник вновь часто появляется на публике, вновь будоражит, эпатирует. Именно таким способом, считал Дали, можно доказать свое превосходство. Правда, теперь его выходки становятся более уверенными. Но они остаются такими же дерзкими, как и раньше.
Список наиболее примечательных акций художника за 1958 год можно встретить в его дневниках. Он пишет о себе в третьем лице, но пишет предвзято и с чувством, причем проявляется это даже там, где, казалось бы, просто констатируются факты:
«Париж. — Дали выступает в Сорбонне с лекцией о «Кружевнице» Вермеера и Носороге. Он прибывает туда на белом «роллс-ройсе», набитом тысячью белоснежных кочанов цветной капусты.
Рим. — В освещенном горящими факелами парке княгини Паллавичини Дали воскресает, неожиданно появляясь из кубического яйца, испещренного магическими текстами Раймондо Луллио, и произносит по латыни зажигательную речь...
Венеция. — Гала и Дали, наряженные великанами девятиметрового роста, спускаются по ступенькам Дворца Бейстегуи и вместе с шумной приветствующей их толпой танцуют на главной площади города.
Париж. — На Монмартре, прямо напротив мельницы «Ла Галетт», Дали, стреляя из аркебузы по гравировальному камню, создает свои иллюстрации к «Дон Кихоту». «Обычно, — заявляет он, — мельницы делают муку, я же собираюсь из муки делать мельницы». Заполнив мукой и смоченным типографской краской хлебным мякишем два носорожьих рога, он с силой выстреливает всем этим и выполняет свое обещание.
...Ницца. — Дали объявляет о своем намерении приступить к созданию фильма «Тачка во плоти» с Анной Маньяни в главной роли, где героиня без ума влюбляется в тачку.
Париж. — Дали продефилировал через весь город во главе процессии, несущей батон хлеба пятнадцатиметровой длины. Хлеб был торжественно возложен на сцену театра «Этуаль», где Дали выступил с истерической речью о «космическом клее» Гейзенберга.
Барселона. — Дали и Луис Мигель Домингин решили устроить сюрреалистический бой быков, в конце которого вертолет, наряженный Инфантою в платье от Баленсиаги, унесет в небо жертвенного быка, который далее будет сброшен на священной горе Монтсеррат и растерзан кровожадными грифами. Тем временем Домингин на импровизированном Парнасе увенчает короной голову Галы, одетой Ледою, а у ног ее выйдет голым из яйца Дали.
Лондон. — В планетарии воспроизвели расположение звезд на небосводе Порт-Льигата в момент рождения Дали. Согласно заявлению его психиатра доктора Румгэра, Дали провозгласил, что они с Галою воплощают космический величественный миф о Диоскурах (Касторе и Полидевке). «Мы, Гала и я, являемся детьми Юпитера».
Нью-Йорк. — Дали высадился в Нью-Йорке, одетый в золотой космический скафандр, находясь внутри знаменитого «овосипеда» его собственного изобретения — прозрачной сферы, нового средства передвижения, основанного на фантазмах, вызываемых ощущением внутриутробного рая».
Как нельзя не отметить, Гала по-прежнему является источником вдохновения для Дали. Она часто участвует в его художественных проектах, постоянно находясь рядом и своим присутствием придавая художнику смелости.
Художник писал свою единственную женщину всю жизнь, но именно теперь ему захотелось отблагодарить Галу за все то, что она сделала для него. Отблагодарить чем-то помпезным и действительно величественным. Надо сказать, что художник никогда не скупился на подарки своей возлюбленной. Чего стоит хотя бы уникальнейшая драгоценность в форме сердца, состоявшая из шестидесяти рубинов, оправленных в золото и бриллианты! Эта вещь, получившая название «Сердце Галы», была не только сверхдорогой, но и в чем-то неповторимой. Ведь «Сердце Галы» жило, оно пульсировало в ритме семидесяти ударов в минуту! Это было достигнуто при помощи уникального механизма, встроенного внутрь.
Но теперь Дали хотелось еще больше удивить и возвеличить свою возлюбленную. Очередного живописного полотна было явно мало — после того, как Гала несколько раз представала на картинах Дали в облике святой, дальше уже, собственно, было некуда.
И вот 22 августа 1961 года в венецианском театре «Феникс» состоялась премьера балета «Гала» на музыку Скарлатти. Несмотря на то, что роль Дали в этой постановке ограничилась лишь созданием декораций и костюмов, именно он был инициатором создания этого балета. Гала там предстает в образе некой богини, одним своим взглядом делающей людей счастливыми. Сальвадор Дали наделил свою любимую женщину воистину нечеловеческими свойствами — ей приписывается роль мистической матери всего творения. Образ Галы — образ женщины, умеющей одновременно и любить, и повелевать. Кстати, примечательно то, что на роль главной героини балета была приглашена соотечественница Галы — русская танцовщица Людмила Щедрина.
Но впору тут припомнить библейское «Не сотвори себе кумира!» Ведь Гала была всего лишь человеком, человеком, пусть и незаурядным, но достаточно своенравным и порой далее жестоким. В ее мнимой божественности нет ни капли жертвенности. И в самом скором времени Дали будет и мало Галы, и сильно ее не хватать.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
