Поэзия уходит в подполье
В то время, как в Америке Гала и Дали процветают и полностью свободны, Поль Элюар скромно живет в Париже, на улице Шапель (она позже стала называться улицей Макс-Дормуа), в старом своем квартале. Он не покинул оккупированную столицу и живет недалеко от матери (она вернулась на улицу Ордене), в скромной двухкомнатной квартире. Лишь нежность Нуш освещает его жилище. Нет больше угля, почти нет хлеба, на все введены талоны, даже на сигареты... Он пишет в стихотворении «Мужество»1:
Парижу холодно Парижу голодно
Париж не ест на улицах каштанов
Париж в лохмотья нищенки оделся
Париж как в стойле стоя спит в метро
На бедняков свалились новые невзгоды.
Враг ходит по улицам, бывает в кино и ресторанах. Приходится переносить не только нищету, но и унижения, затем наступят гонения. Скудное существование Элюаров в траурном Париже, потерявшем свободу, составляет разительный контраст с роскошью, комфортом и безопасностью Гала и Дали в Америке.
Очень долго Поль Элюар оставался во власти сомнений и тревог. До июня 1941 года — до того дня, когда Германия предприняла наступление на территорию СССР, нарушив пакт о ненападении, подписанный в 1939 году Сталиным и Гитлером, — он не знал, к какому лагерю присоединиться. Кому верить в такое смутное время? Победителю при Вердене, провозгласившему мудрое решение о капитуляции, правительство которого расположилось в Виши и пытается преуспеть в политике сотрудничества с Германией? Дезертировавшему генералу, из Лондона призывающему к бунту и неподчинению? Или коммунистам, которые с 1939 года живут на нелегальном положении — их представители были арестованы в палате депутатов — и призывают своих сторонников и людей, сочувствующих их доктрине, следовать русской модели: чтобы защитить народы Интернационала, они, не колеблясь — временно, «по случаю», как они говорят, — присоединились к правому диктатору, расисту, фашисту и разжигателю войны — эти три «добродетели» пугают Элюара. В то время, когда он хотел сблизиться с партией коммунистов, когда он думал, что найдет в марксизме близкие ему идеалы равенства, мира и дружбы народов, советско-германский пакт погрузил его, как и большинство французских коммунистов, в густой туман. Маккиавелизм выражений «Юманите», выступающей от имени руководителей, его не убедил. «Ленин, — говорится в №57, — нас учил, что нельзя колебаться в критической ситуации, когда речь идет об интересах народа, и присоединяться, если это потребуется, даже к черту». В течение двух лет после подписания чудовищного пакта Элюар молчал, избегая прямых высказываний.
В 1941 году он возобновляет занятия поэзией, издает сборник стихов <На нижних склонах», в котором говорит о своем отчаянии, о безутешной печали:
В голове ничего, кроме сумерек
[...]
Яд, лишившись своего цветка
И своих позолоченных животных,
Выплевывает свою ночь на людей.2
Жан Полан, написавший предисловие к сборнику, замечает, что «автор никогда не был побежденным». В сборнике «На нижних склонах» — даже в 1941 году — поэт не отрекается от надежды, она всегда живет в сердце Элюара:
Глупость низость и бред
Уступили место свое
Людям братьям людей
Не дерущимся против жизни.
Примечания
1. «Les Armes de la douleur» («Оружие скорби»), Полн. собр. соч. Pleiade, т. 1, стр. 1230 (перев. М. Ваксмахера).
2. «Aussi bas que le silence» («Так Же тихо, как тишина»). Полн. собр. Pleiade, т. 1, стр. 1061.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
