Предсказания во сне
Элюары не живут больше в Париже — они переехали в Сен-Брис-су-Форе, в деревеньку в северном пригороде, в восемнадцати километрах от столицы, где Клеман Грендель снял им домик с маленьким садиком. Городская среда губительна для Поля и Гала: их больным легким для дыхания требуется определенное количество хлорофилла. Для Макса Эрнста Сен-Брис своей изолированностью, покоем олицетворяет возвращение к истокам: маленький, дремлющий рядом с сумрачным лесом городок напоминает ему Брюль, детство и былые кошмары.
Сразу же, как только в доме появляется Макс, семейная жизнь налаживается. Утром Поль садится в поезд и едет до Северного вокзала. Он приходит на работу к отцу, обедает у матери, на улице Ордене. Он возвращается домой лишь к ужину. Гала не слишком обременяет себя домашним хозяйством, поднимается чуть позже, читает и приводит в гостиную одетую в пышные юбки Сесиль. Девочке четыре года. Когда Гала едет в Париж, она оставляет ребенка у свекрови, самой верной бабушки, всегда готовой принять на себя обязанности няни. Но после приезда Макса Эрнста Гала предпочитает оставаться в Сен-Брисе, чтобы скрасить одиночество ничем не обремененного художника. Без документов, без работы подпольный визитер Эрнст проводит несколько недель в заточении в домике Гренделей. Дни тянутся долго.
Бездельничающие Гала и Макс — присутствие девочки их мало беспокоит — проводят их тет-а-тет.
Жан Полан — в который раз! — оказывает известную услугу своему другу Элюару: по его просьбе достает Полю по неизвестным неофициальным каналам поддельные документы на имя Жана Пари1. И Эрнст теперь сможет подыскать работу, потому что у него нет ни гроша, а он не хочет жить прихлебателем у своих друзей. Но так как Жана Пари никого не знает в Париже, кроме дадаистов, они взяли на себя труд найти ему заработок — кроме живописи и другого творчества, Эрнст не владеет никаким ремеслом. Так он становится, для того чтобы оплачивать свою часть расходов по хозяйству и хотя бы занятия живописью и кисти, шлифовщиком стеклянных камней на маленькой фабрике по улице Бретань, рядом с площадью Республики. Там он получил прозвище Молчун: Макс мало разговаривает. Он также отливает из галалита ходовые товары: «Эйфелевы башни», «Триумфальные арки» для туристов, пепельницы, портсигары, браслеты с подвесками и другие дешевые сувениры. Галалит — это пластик, в названии материала имя Гала... Однажды, гуляя по городу, как советовали Элюар и Пере, Макс проходил по Страсбургскому бульвару рядом с кафе «Эльдорадо» и наткнулся на группу людей, снимающих фильм; его привлекли в качестве статиста. Был ли это фильм «Три мушкетера» Анри Диаман-Берже с великим Эдуардом де Максом в главной роли — непостижимое совпадение имен; — или «Двадцать лет спустя»? Макс не в состоянии это вспомнить.
Вечером Эрнст, наконец, становится самим собой: он друг Поля, и Гала, и даже маленькой Сесиль. Но по воскресеньям, иногда на неделе, он оставляет их и запирается в своей комнате, чтобы рисовать. Ни изгнание, ни подпольное существование, ни даже галалит и кино не могут лишить Макса наваждения — его искусства. В Сен-Брисе, где Поль и Гала с уважением относятся к его потребности в одиночестве, он тайно работает над большим полотном, которое назовет «На свидании друзей». Это картина о его молодости в Париже а скорее — о молодости их всех в кругу поэтов, его друзей.
Утром Поль Элюар и Макс Эрнст едут вместе: один — в контору, другой — в мастерскую. Гала остается ждать их, как если бы у нее было два мужа. Ее брак стал браком втроем.
С те пор, как у Макса появились документы, он может выходить без риска быть арестованным как опасный немецкий шпион. После работы они с Полем встречаются в кафе «Certa» или «Petit Grillon», недалеко от Оперы, в священное время аперитива. Их друзья приходят туда каждый день: Андре Бретон и Луи Арагон, Филипп Супо и Бенжамен Пере, Тристан Тцара и Жорж Рибемон-Дэсэнь -вся группа «молодых предков». Но есть и пополнение в лице Марселя Ноля (он приехал из Страсбурга, у него рекомендация от Денизы Леви, Пьера Навиля) юного философа, увлекающегося изучением современного общества, одного из немногих непоэтов в группе; Робера Десноса — сына рыночного комиссионера, поэта-самоучки и большого друга Бенжамена Пере; и, наконец, Рене Кревеля, тоже парижанина, только что отслужившего в армии и забросившего докторскую диссертацию о Дидро-писателе. Друзья обсуждают события дня, тщательно отобранные Бретоном, выставляют оценки известным личностям, думают о том, как вдохнуть жизнь в подуставшего «дада», читают стихи, говорят о картинах, рукописях, о разных предметах: веслах и тотемах из Океании, куклах из Мексики, африканских масках.
Бретон и Арагон хотят помочь Максу Эрнсту. Они очень тепло отрекомендовали его тому, кто отныне является их меценатом, потому что дает им возможность жить, посвящая себя своей страсти, — кутюрье и коллекционеру Жаку Дусэ. Дусэ расположился на улице Мира, он разбогател, одевая дам из высшего света, и очень увлекается искусством и красотой. Так как Дусэ не очень полагается на свой вкус, особенно в области авангарда, испытывает неуверенность, он пригласил Бретона и Арагона к себе в качестве советников по искусству. Покупая рукописи, редкие издания, друзья уже составили ему ценнейшую библиотеку и теперь ориентируют на современные произведения таким образом, чтобы каждый из их группы получил место под солнцем. Они также снабжают Дусэ картинами художников-модернистов. Когда Дусэ пожелал приобрести что-нибудь из Пикассо, Бретон заставил его купить «Авиньонских девушек»2. Но им потребуется все их красноречие, вся сила убеждения, чтобы уговорить Дусэ, который был отнюдь не в восторге от автора «Слона Селебеса», купить какую-нибудь картину Макса Эрнста. Арагон хитроумно намекает на то, что это будет неплохим помещением капитала. Эрнст, убеждает он кутюрье (тот любит спекулировать на картинах) художник будущего. Арагон предлагает ему за пятьсот франков «В интерьере зрения» — картину, на которой изображены пять хрустальных ваз (по сто франков каждая) и цветы в них стоят наоборот — ножки в воздухе, головки в воде. Бретон занимается полюбовной сделкой: Дусэ хотел бы иметь две вазы, вместо пяти и, разумеется, всего лишь за двести франков! Последнее слово остается за молодыми людьми: Дусэ покупает «В интерьере зрения» с пятью вазами, а Эрнст выполняет версию с двумя вазами для подарка — «Сообщающиеся вазы...»
В то время как поэты занимаются взаимовыручкой, Гала приезжает в Париж прогуляться, побегать по магазинам, побродить по антикварным лавочкам. В эти дни она бывает с мужчинами во время аперитива. Гала сидит среди них, ничего не говорит, слушает. Ее черные, непроницаемые для тех, кто ее не любит, глаза наблюдают и фиксируют. Гала не делает никаких комментариев, но, по свидетельству очевидцев, ее присутствие тяготит — друзья предпочитают собрания, где бы не было Гала. Когда она удаляется, элегантная и строгая, в сопровождении своих двух мужчин, у всех возникает чувство неловкости. Никто не понимает, какая у нее роль.
Андре Бретон, молодой, чрезмерно стыдливый муж, безмолвно осуждает эту «семью втроем». Филипп Супо откровенно ненавидит женщину: он обвиняет ее в том, что она доведет до отчаяния любящего ее Поля, злоупотребляя дружбой поэта с Максом Эрнстом. Более снисходительный Луи Арагон не хочет выносить приговора: он жалеет Элюара, знает о его хандре — чувстве, которое поэт пытается скрыть от друзей, но которое не ускользает от Арагона, свидетеля его ночных страданий, когда Элюар, совсем несчастный, бежит от домашнего очага в Сен-Брисе и спектакля о слишком очевидной близости Эрнста и Гала.
Все не так уж безоблачно в отношениях «семьи втроем». Тревога овладела Полем — он уже не наслаждается, как в первые дни, двусмысленностью такой дележки. Он все еще очень любит Макса Эрнста, он все еще очень любит Гала, но ему трудно подыскать себе место рядом с ними. Слишком ли влюблены друг в друга Макс и Гала? Поль часто чувствует себя изгнанным из-под своей собственной крыши, изгнанным любовью, все более и более соединяющей его жену с лучшим другом. Все чаще и чаще он остается в Париже с друзьями-любителями ночной жизни. Арагон водит их по кабакам в поисках смазливых девок и полного забвения. Поль курит, пьет, но остается печальным. Дадаисты понимают: Элюар несчастен.
Проходит год, пребывание Эрнста в Париже продлевается, говорят даже, что он намерен остаться. В Сен-Брис приезжает Лу с Джимми, чтобы попытаться отвоевать беглеца. Лу уедет, утратив иллюзии, убежденная, что Гала держит обоих мужчин под каблуком. У Лу не осталось больше надежды когда-нибудь вернуть Дадамакса в семью3. Веселая «банда» дадаистов садится вечером в поезд и едет веселить обитателей маленького домика. Рене Кревель обучил всех новой игре вместо наскучившего выставления оценок и грубых шуток — игре в «плодовитые сны».
Правила новой игры: все собираются вокруг стола, но не для того, чтобы его вращать, а для того, чтобы спросить: кто способен добровольно заснуть и войти во взаимодействие со своими самыми глубокими сновидениями? Кревель, обучавшийся гипнозу, превосходно справляется с этим трудным упражнением. Робер Деснос, Бенжамен Пере, его подружка — единственные, кому удается уснуть по команде. Сон — что и должна доказать игра — обладает волшебной силой. Спящий возведенный в звание колдуна, должен сохранять способность говорить. Из недр колодца без названия, в котором прячется память, происходят слова мистического небытия, отягощенные правдой и смыслом.
Исследования доктора Фрейда увлекают группу, предающуюся игре в «плодовитые сны» с воодушевлением неофитов. То на улице Фонтен, у Бретона, то в Сен-Брисе знаменитые сеансы, секретарствует на которых внимательная Симона Бретон, собирают поэтов, художников и нескольких допущенных ими к участию женщин. Ни Элюару, ни Эрнсту, ни Гала — так же, как Бретону и Арагону, — никогда не удавалось уснуть, несмотря на их усилия. Гала, хотя Элюар убежден в ее связи с невидимым миром (к тому же она гадает на картах и в таро), вовсе лишена способностей медиума.
Настоящей звездой в игре, главным медиумом и великим колдуном «банды», преуспевшем в игре больше, чем Кревель является Робер Деснос. Этот поэт, весь день собирающий сплетни — он работает в светской хронике и должен подпитывать ее анекдотами, — превращается в пифию4, как только засыпает. Его гениальные находки приводят в восторг слушающих, когда с закрытыми глазами, сидя за магическим столом, он выстреливает удивительными идеями на вопросы, которыми его буквально бомбардируют, и никогда, ни разу, ни один из них не остался без ответа. Когда Деснос просыпается, он уверяет, что не знает, что делал, говорил или писал.
Однажды вечером в Сен-Брисе Бретон спрашивал его о Максе Эрнсте. Тот, по установленному правилу, положил свою руку на левую руку Десноса.
БРЕТОН. Это Эрнст дает тебе руку. Ты его знаешь?
ДЕСНОС. Кого?
БРЕТОН. Макса Эрнста.
ДЕСНОС. Да.
БРЕТОН. Он будет долго жить?
ДЕСНОС. Пятьдесят один год.
БРЕТОН. Чем он будет заниматься?
ДЕСНОС. Он будет играть с сумасшедшими.
БРЕТОН. Он будет счастлив с этими сумасшедшими?
ДЕСНОС. Спросите у женщины в синем.
БРЕТОН. Кто эта женщина в синем?
ДЕСНОС. Она.
БРЕТОН. Что она?
ДЕСНОС. Башня.
В предыдущем диалоге Деснос определил Элюара, дотронувшегося до его руки. Бретон, мастер на вопросы, спросил у него:
— Что ты видишь об Элюаре?
— Он синий, — ответил Деснос.
Элюар синий. Синий, как Гала. В сомкнутых глазах Десноса — это цвет супругов. Видения Десноса часто подтверждаются. Они привлекают Макса Эрнста, играющего с безумцами (Макс уже давно интересуется творчеством душевнобольных и показывал своим французским друзьям труд Ханса Принхорна об искусстве умалишенных). Женщина в синем, являющаяся башней, — Гала, с ее высокомерием, полным тайны, закрытым характером, она как башня; человек в синем — Поль Элюар, которому предсказывается богатство.
БРЕТОН. Что будет делать Элюар через пять лет?
ДЕСНОС. Миллион франков.
Все эти игры, поначалу забавляющие группу, заканчиваются тем, что проливают свет на личные дела — дела, причиняющие беспокойство или печальные. Они точно попадают на раны некоторых из них, усугубляя интимные отношения одних и других, подчеркивают симпатии, но также и антипатии. Однажды в Сен-Брисе Деснос в порыве бессознательной или полубессознательной (по правде говоря — и это подтверждали современники, он не любит ни Поля, ни Гала) ярости схватил столовый нож и угрожал убить убегающего от него поэта. Он преследовал его до самого сада, где Максу Эрнсту с помощью Андре Бретона удалось его обуздать.
Коллективному увлечению «плодовитыми» сновидениями не удается скрывать ссоры и глубокие разногласия. Однажды, разозлившись на Тцара, которого он называет царем Тцара, потому что тот ведет себя величественно-надменно и всегда поступает по-своему, Элюар разругался с ним. Едва они помирились, как Элюар рассердился на Бретона. Злопамятный и не склонный к примирению Бретон изорвал в клочья сборник стихотворений Элюара, приписав ему «чувства школьника, желающего понравиться продавщицам». Кажется, только Максу Эрнсту удается ускользнуть от историй, портящих отношения в группе. «Улыбающийся, приятный, сдержанный», по словам Филиппа Супо, он держится чуть в стороне, избегает сражений на поле многочисленных дорогих Бретону теорий и предпочитает собраниям «банды» занятия живописью в одиночестве или часы «семейной» близости в Сен-Брисе с Гала или с Гала и Полем.
Большое полотно «На встрече друзей» фиксирует на темном фоне портреты поэтов и художников, которые вместе с Дадамаксом останутся в группе до заката дадаизма. Целое поколение, связанное дружбой и мечтами, написано с юмором. На переднем плане изображены Эрнст в окружении Теодора Френкеля, Жана Полана, Бенжамена Пере, а также Бааргельд, немецкий друг. Но втором плане стоят Филипп Супо, Ханс Арп, Макс Мориз, потом Поль Элюар, Луи Арагон, Андре Бретон и высеченный из мрамора на манер античного бюста Джорджо де Кирико. Нет Франсиса Пикабиа и Тристана Тцара: у них с группой холодные отношения. Слева, между Морисом и Элюаром, — ангельское лицо Рафаэля, художника эпохи Возрождения. Эрнст пронумеровал все персонажи от 1 до 17 и написал от руки на черном фоне список имен — внизу с двух сторон картины. У него самого номер 4, у Элюара номер 9. Среди мужчин одна женщина, под номером 16, — Гала. Она самая крайняя справа, стоит, почти повернувшись спиной — кажется, что она удаляется и повернула голову к тому, кто ее пишет.
Макс Эрнст в символической форме представил жизнь группы. Изображенный анфас Бретон в широком шарфе, накинутом на плечи, с поднятой рукой, — похоже, председательствует. Рядом, в тени Бретона, — шаловливый силуэт Арагона, его рука застыла в грациозном движении. Кревель играет на невидимом пианино. Здесь же Полан, узнаваемый по китайскому типу лица, Пере со свои моноклем, малоприметный Деснос. У каждого схвачена какая-нибудь характеризующая его деталь. На всех, будто для того, чтобы отметить торжественность момента, пиджаки и галстуки, кое-кто в лакированных туфлях. Ни один не выглядит по-настоящему богемно. Друзья любили одеться с шиком. Поль Элюар изображен почти в полный рост, его красивое лицо подсвечивается белой рубашкой, левая рука сжата в кулак, глаза опущены. Он ушел в самого себя, тогда как Бааргельд, в желтом костюме, пританцовывает, а его соотечественник Арп, в светлом пиджаке, повернувшись в том же направлении, указывает на миниатюрное изображение кабаре «Вольтер» — колыбели «дада». Макс Эрнст, светловолосый, с загорелым лицом, очень тоненький, в костюме изумрудного цвета, сидит на правом бедре человека с бородой, как у русского мужика, одетого во все темное, — Федора Достоевского. Если не считать Рафаэля, изображенного на полотне, вероятно, для исторического намека на начало нового Ренессанса, Достоевский — единственный несовременный персонаж. Макс Эрнст не дал по этому поводу никакого объяснения. Но дадаистам, близко знакомым с Элюарами, этот символ кое-что говорит. Предмет особой ненависти Андре Бретона (он видит в писателе врага авангарда), Достоевский является любимым автором Гала. Он также — любовь обязывает — один из писателей, почитаемых Полем Элюаром. Поль поставил ему девятнадцать баллов в игре в предпочтения. Когда Бретон в кафе «Certa» расспрашивал Элюара, какие романы ему больше всего нравятся, тот назвал «Вечного мужа» — произведение, менее известное, чем «Идиот», «Братья Карамазовы» или «Преступление и наказание». Выбор доказывает, что Поль хорошо знает великого русского писателя. В трагикомической истории «Вечный муж» рассказывается о человеке, завороженном до крайней степени, до безумия, до счастья и до слез любовником своей жены.
Примечания
1. Пари — Paris (Париж) (прим. пер.).
2. Пьер Дэ приводит письмо Бретона от 3 декабря 1921 года, в котором говорится о «Авиньонских девушках» как об одном из главных произведений Пикассо [...], историческое значение которого бесспорно». «Повседневная жизнь». Цит. соч., стр. 137-138.
3. Эрнсты разведутся в 1926 году.
4. Пифия — предсказательница (прим. пер.).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
