Снова Колл и Леви
С седьмого по восемнадцатое июня 1933 года в галерее Пьера Колла состоялась сюрреалистическая выставка, на которой были представлены скульптуры, объекты, картины и рисунки двадцати двух художников. В том числе несколько работ Пикассо, увлеченного на короткое время движением Бретона. Среди восьми работ Дали — ранняя "Доска безумных ассоциаций" и последняя по времени — "Ретроспективный женский бюст"1.
После этой выставки немедленно последовала четвертая, и последняя, персональная выставка Дали в той же галерее — с 19 по 22 июня. Каталог выставки интересен призывом Дали к академичности в живописи и восхищением перед Эрнстом Мейсонье (1815-1891) — практически забытым художником, чья скрупулезная академическая техника казалась каталонцу "наиболее многосторонним, разумным и сверххудожественным средством передачи иррациональной точности наступающего бреда".
В каталоге были перечислены двадцать две картины, десять рисунков и два объекта. Из них семь картин и два рисунка показаны в галерее Колла в прошлом ноябре. Несколько работ одолжили члены "Зодиака" и остальные друзья (Джулиан Грин, Андре Дюрс, Куэвас де Вера, Робер де Сен-Жан, Эмилио Терри, граф Жан-Луи де Фосиньи-Люсэнж, Рене Лапорт и граф Этьен де Бомон). Рисунки и объекты практически невозможно идентифицировать в наши дни. То же самое касается по меньшей мере шести картин. Дали только что закончил свою работу над эссе, посвященным Милле. Неудивительно, что тема "Анжелюса" присутствовала как минимум в трех картинах: "Невидимая арфа, прекрасная и посредственная" (1932), "Медитация с арфой" и "Гала и "Анжелюс" Милле, предвещающие неизбежное появление искаженного конуса"2.
Критик Жорж Илэр в "Beaux-Arts" ("Изящные искусства") подчеркнул чрезвычайное внимание Дали к деталям. Никакой тайны, никакой двусмысленности. Вещи в себе, необъяснимые, резко индивидуальные. Дали был "параноиком геометрического темперамента" — весьма меткое определение3.
После выставки Гала и Дали вернулись на лето в Порт-Льигат, откуда в конце июля Дали вновь написал Бретону. В этом письме Дали развивал свои идеи: если объект стал отличительным нововведением сюрреализма, то тем же самым должна стать и политика. Под политикой он подразумевал отношение движения к Гитлеру (который получил всю полноту власти 30 января 1933 года и теперь использовал ее для уничтожения всякой оппозиции). Сюрреализм должен обратить серьезное и немедленное внимание на нацизм, считал Дали, и не только потому, что коммунисты, которым следовало быть более проницательными, совершенно не уразумели сути происходящего. Он часто слышал от них, что гитлеровская революция не имеет смысла, ничего не означает и скоро выдохнется. Как могут они быть столь слепы? А Запад — таким слабоумным в своих поисках компромисса? Долг сюрреализма — внести ясность и сделать это, прежде чем Жорж Батай, по слухам, готовящий хвалебную оду фашистскому лидеру, выбьет почву у них из-под ног. Дали предлагал выпустить коллективный манифест будущей осенью, когда они вновь соберутся в Париже. Это необходимо еще и потому, что сюрреалистов недавно официально исключили из рядов AEAR (Ассоциации революционных писателей и художников)4.
Видимо, Дали впервые обратился к теме Гитлера в переписке с Бретоном. В письме нет намеков на восхищение фюрером, но чувствуется некая очарованность. Очень скоро Бретон почувствовал, что интерес художника к личности Гитлера явно чрезмерен.
Тринадцатого сентября 1933 года Х.В. Фуа объявил в "La Publicitat", что в Каталонию прибыл Ман Рэй сделать фотографии мыса Креус и барселонской архитектуры Ар Нуво для следующей статьи Дали в "Minotaure" ("Об ужасающей и съедобной архитектуре Ар Нуво")5. Придя в восторг от известия, что Гауди посещал мыс Креус в детстве, Дали понял, что его архитектура навеяна "геологическим бредом мыса". Одна из фотографий Ман Рэя представляет типичный каменистый пейзаж с характерными впадинами, которые так любил изображать Дали в своих многочисленных картинах, с ключами, муравьями и другой символической атрибутикой. Художник придумал остроумную надпись к этой фотографии для "Minotaure": "Попытка геологического Ар Нуво, неподдельно первозданного, как и все, производимое Природой без участия человеческого воображения"6.
До наступления октября, посетив в Барселоне выставку любимого Модеста Ургеля, художника кладбищ, руин и сумерек7, Дали вернулся в Париж. По всей видимости, Гала привезла Бретону в подарок штук шесть трубок, которые купила для него тем летом. Это свидетельствует о прекрасных отношениях между четой Дали и лидером сюрреалистического движения в то время8. Устроившись на своей квартире по Рю Гоге, 21 октября они обедали с Джулианом Грином, который вспоминал позже, что Дали говорил о Фрейде так, "как христиане о Новом Завете". Грин спросил Дали, стала ли его жизнь проще после знакомства с книгами мастера. "Для меня все стало легче, когда я узнал его способ решения конфликтов", — отвечал художник. Грин понял, что творчество Фрейда помогло Дали стать более раскрепощенным человеком9.
Тем временем шли подготовительные работы для первой выставки Дали в Нью-Йорке в галерее Жульена Леви (с 21 ноября по 8 декабря 1933 года). Леви поддерживал дружеские отношения с Коллом, действующим от имени художника. Колл отправил картины морем в Америку без какой-либо предварительной оплаты и гарантий продажи10. На выставке предполагалось представить двадцать шесть работ, десять из которых уже выставлялись в галерее Пьера Колла прошлым летом. Было ясно, что Дали этим летом работал не покладая рук. Рафаэль Сантос Торроэлья считает этот период самым поразительным взлетом творчества в его жизни, еще более впечатляющим, если иметь в виду, что он также работал над рукописью "Сюрреалистическая живопись сквозь века"11.
Впервые нью-йоркцы получили возможность не только увидеть солидное собрание картин Дали, но и познакомиться с их причудливыми названиями, вряд ли облегчающими зрителю понимание его творчества. Имя Босха, включенного в каталог, было призвано подтвердить связь между сюрреализмом и более ранними проявлениями схожей тенденции в искусстве12.
Публике, ошеломленной и растерянной, выставка понравилась, и, по словам Жульена Леви, распродажа прошла успешно13. Критические отзывы были также хорошими. Льюис Мамфорд в статье для "New-Yorker" заметил, что сновидческие пейзажи Дали выписаны с удивительной точностью, что делало их совсем непохожими на общепринятое представление о сентиментальных и таинственных снах. Он назвал их "замороженными кошмарами"14. Дали обрадовался этому замечанию и сразу же сообщил об этом Фуа15. Он, возможно, пришел к выводу, что если его картины настолько хороши и без его присутствия, то самому визиту в Америку гарантирован шумный успех.
Одновременно с выставкой у Жульена Леви старый друг Дали, Хосеф Далмау, вынужденный под нажимом властей закрыть свое дело, организовал персональную выставку Дали в Каталонской художественной галерее в Барселоне, на которой присутствовал сам автор. Она проходила с 8 по 21 декабря 1933 года и представляла "Рождение текучих желаний", "Загадку Вильгельма Телля", фотографии шести других известных картин художника, сделанные Ман Рэем, три рисунка, один сюрреалистический объект и двадцать семь гравюр, в том числе двадцать пять иллюстраций к "Песням Мальдорора"16.
Критик Маги А. Кассаньес, один из друзей Дали по "L'Amic de les Arts", был восхищен выставкой, в особенности "Загадкой Вильгельма Телля" и гравюрами к "Песням Мальдорора". Местонахождение первой, которая, по свидетельству Кассаньеса, была очень маленькой, ныне неизвестно. Эта картина, воспроизведенная в "Minotaure" (февраль 1934 года) вместе со статьей Дали "Новые цвета "Призрака сексуального влечения", является парной к "Призраку сексуального влечения". На ней вновь изображен Дали-мальчик в костюмчике моряка и с обручем в руке. На этот раз, правда, у него на голове разместился кусок сырого мяса, а сам он неотрывно смотрит не на чудовищное видение перед ним, а на замысловатое антропоморфное образование из облаков. Рядом сидит няня, равнодушно смотрящая куда-то вниз, справа от нее лежат двое столь же равнодушных к небесному явлению мужчин, поглощенных беседой. Кассаньес утверждал, что эта картина стала еще одним примером мужества Дали в исследовании собственных страхов17. Что касается оттисков к "Песням Мальдорора", то критик нашел их "сейсмографическими документами" исключительной честности и силы, добавив, что только человек великой моральной и художественной целостности был в состоянии их создать. И этим человеком был Сальвадор Дали. "Если, как мы искренне верим, сны и невысказанные побуждения выражают наиболее действительную, чистую и подлинную часть нас самих, — писал Кассаньес, — то ничего удивительного нет в том, что в наше время, когда самоуверенная посредственность все больше и больше осознает свое верхоглядство, прямая дорога в новый мир откровений и отклонений (а это и есть сюрреализм) единственно заслуживает нашего внимания и интереса"18.
Конечно, не все с этим согласились. Многочисленные посетители выставки были больше привлечены сенсационностью и скандальностью, связанными с именем художника, насмешками критика Жюста Кабо, нежели истинной ценностью его работ. Кабо же счел выставку заурядной, а Дали — "псевдогением из Фигераса"19.
Во время своего краткого визита в Барселону Дали прочитал лекцию, об успехе которой писал Бретону в Париж. Бретон отвечал, что высоко оценил статью "Об ужасающей и съедобной красоте архитектуры в Ар Нуво", только что появившуюся в "Minotaure", и сообщил Дали об огромной сюрреалистической выставке, намеченной в Галерее де Пари — здании, расположенном прямо напротив входа в Гран-Палас. По этой и по другим причинам он и остальные члены группы с нетерпением ждали возвращения художника в Париж20.
Бретон постарался расхвалить статью Дали — одну из его лучших печатных работ, которая стала результатом чарующего воздействия Гауди и Ар Нуво на художника еще со времен его отроческих визитов в Барселону, где его приводил в трепет Парк Гуэль с крючковатыми "мягкими" колоннами, гротами и ослепительно яркой мозаикой. Позже огромное впечатление на Дали произвели здания Гауди в Пассейг де Грасия, особенно "Ла Педрера", с балконами из кованого железа, повторяющими "пену моря", и, конечно, его великий незаконченный собор — Саграда Фамилиа.
В своей статье Дали напоминает читателю, что в 1929 году в "Видимой женщине" он чуть ли не первым из своего поколения обратил внимание на архитектуру Ар Нуво как "наиболее оригинальное и сверхъестественное явление в истории искусств". С тех пор он пришел к выводу, что Ар Нуво рождено миром снов. В динамичных линиях каждой детали Ар Нуво видна готика, переходящая в эллинистический и восточный стили и даже стиль Ренессанса. Только язык сновидений в состоянии соединить их. Более того, Ар Нуво, так же как и сновидение, выражает сексуальное желание. Часто можно услышать, как люди говорят, глядя на творения Ар Нуво, что "их можно съесть". По мнению Дали, этим все и объясняется. Ведь говорят о любимом, что его хочется съесть. Следовательно, архитектура Ар Нуво также исключительно эротична. В светильниках перед входом в парижское метро Дали обнаруживает замечательное доказательство того, что стиль Ар Нуво "демонстрирует намерение" поглотить входящего человека: никто еще не обратил внимания, как они похожи на богомола! Фотография венгра Брассе, который познакомился с Дали и Галой в студии Пикассо в прошлом году и сделал отличные снимки у них на Рю Бескерель, на этот раз подтверждает справедливость "параноидно-критического" озарения Дали21.
Дали перефразирует знаменитое изречение Бретона "Красота может быть судорожной или — никакой". "Новый сюрреалистический век "каннибализма предметов", — вещал он, — делает справедливым вывод: "красота может быть съедобной или — никакой".
Эта существенная поправка не могла не поразить Бретона. И не его одного. Критик Жан Уаль из газеты "La Nouvell Revue Francaise" ("Обзор французских новостей") был потрясен активностью Дали в упомянутом номере "Minotaure", где можно было встретить статью художника, его же комментарий к картине Э. Терьяда (короткая заметка о феномене экстаза), сопровождаемый фотоколлажем рисунок ("Всадник Смерти") и четыре гравюры из "Песен Мальдорора". По Ж. Уалю:
Такая похвала была доказательством того, что к 1934 году в парижских литературно-художественных кругах Дали считался одним из наиболее подлинных и оригинальных представителей сюрреализма22.
Примечания
1. VPSD, pp. 34-35.
2. Открытое письмо Дали Бретону воспроизведено: Salvador Dali (Pompidou catalogue), pp. 178-180.
3. Georges Hilaire in Beaux-Arts, Paris, 30 June 1933 (цит.: VPSD, pp. 34-36).
4. На письме сохранилась почтовая отметка от 30 июня 1933 г., Кадакес (Фонд А. Бретона в Библиотеке им. Жака Дусе, Париж).
5. Santos Torroella (ed.), Salvador Dali corresponsal de J.V. Foix, p. 108, n. 2.
6. Dali, "De la Beaute terrifiante et comestible de l'architecture "modern style", p. 69.
7. M.A. Cassanyes, "Еl pintor Modest Urgell", La Publicitat, Barcelona, 8 October 1933; напечатано по-испански в кн.: Santos Torroella (ed.), Salvador Dali corresponsal de J.V. Foix, pp. 179-180.
8. Ibid. Почтовая отметка от 15 сентября 1933 г.
9. Green, Oeuvres completes, IV, p. 267.
10. Levy, Memoir of an Art Gallery, p. 75.
11. Santos Torroella (ed.), Salvador Dali corresponsal de J.V. Foix, p. 118, n. 4.
12. Каталог выставки включал следующие картины (отмеченные звездочкой выставлялись также у Колла):
1. Ностальгия каннибала (Мгновенный образ)*
2. Прическа, разрушенная совершенно ясной погодой*
3. Мгновенное присутствие гипнагогического атмосферо-цефалоподобного тапочка и ротового отверстия черепа*
4. Я в возрасте десяти лет, когда я был мальчиком-кузнечиком*
5. Атавизмы в сумерках (Феномен наваждения)*
6. Среднестатистический атмосферо-цефалоподобный бюрократ, доящий череп-арфу*
7. Сюрреалистическая архитектура*
8. Фотографическо-атмосферический мозг*
9. Гала и "Анжелюс" Милле за мгновение до появления "Искаженного [sic] конуса"*
10. Человек-невидимка
11. Загадка Вильгельма Телля
12. Полуденная молитва Святой Марии
13. Загадочный портрет Галы
14. Сентиментальный сувенир (из колл. Эмилио Терри)
15. Выздоровление клептомана
16. Угрызения совести
17. Сюрреалистический эффект
18. Необходимое кровотечение
19. Удлиненный день
20. Дневные иллюзии
21. Гетеросексуальная жизнь
22. Памяти маленького ребенка
23. Чувство скорости
24. Фонтан
25. Сюрреалистический пейзаж (из колл. миссис Г. Кросби)
26. Искушение Святого Антония Иеронима Босха (фламандец, 1460-1518)
13. Levy, Memoir of an Art Gallery, p. 75.
14. Lewis Mumford quoted in МЕАС, II, p. 100.
15. Santos Torroella (ed.), Salvador Dali corresponsal de J.V. Foix, p. 117.
16. Каталог воспроизведен там же (p. 50).
17. Кассаньес уже высказывал высокую оценку "Загадке Вильгельма Телля" в соответствующей статье (см. примеч. 128).
18. М.А. Cassanyes, "Dali о l'antiqualitat", La Publicitat, Barcelona, 22 December 1933. Напечатано по-испански в кн.: Santos Torroella (ed.), Salvador Dali corresponsal de J.V. Foix, pp. 177-179.
19. J.C. [Just Cabot], "Una exposiciy i un llibre", Mirador, Barcelona, No. 257 (4 January 1934), p. 7.
20. Письмо Бретона Дали без указания даты (Национальная галерея Шотландии, Эдинбург).
21. Brassai, pp. 41-42.
22. Nouvelle Revue Francaise, Paris, No. 246 (1 March 1934), p. 565, цит. no: Eluard, Lettres a Gala, letter 190, n. 3, p. 460.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
