Барселона
Когда Галь Дали Виньяс переехал с семьей в Барселону, население города составляло примерно двести пятьдесят тысяч жителей, а всей Каталонии — один миллион семьсот тысяч. В 1865 году средневековые стены города были наконец-то разрушены, и работы по прокладке в Барселону линии электропередачи высокого напряжения уже подходили к завершению. Вследствие этого население стало активно мигрировать из деревень в город (тринадцать лет спустя уже более половины каталонского населения переселилось в Барселону). Хлопковые фабрики Барселоны, которые так воодушевили английского исследователя Испании Ричарда Форда сорока годами ранее, переживали в то время настоящий бум. Филлоксера, уже погубившая французские виноградники и впоследствии распространившаяся по югу Пиренеев, вызвала резкий взлет цен на каталонское вино и бренди. Многие разбогатевшие каталонцы возвращались домой с Кубы и из других мест Южной Америки и с энтузиазмом вкладывали деньги в промышленность и возведение экстравагантных домов. В течение семи лет столица предавалась беспрецедентному кредитному ажиотажу, получившему в народе название febre d'or ("золотая лихорадка"). Шестнадцать новых банков открылось в 1881-1882 годах — в самый пик лихорадки на биржах делались огромные состояния. Жадность к легким деньгам охватила каталонцев, о которых и без того по всей Испании шла дурная слава как о прижимистых людях. "Многие открывали сберегательные счета и просаживали свои деньги на бирже, — писал Роберт Хью в своей чудесной книге о Барселоне. — Планы и интриги росли, как семена чертополоха, как пузыри, как надувные шарики. Ценность всякой вещи неуклонно возрастала. За несколько лет каталонцы совершенно утратили свою хваленую главную добродетель — seny (благоразумие)"1.
И действительно, казалось, что seny было забыто, и импульсивный Галь Дали в этом смысле не стал исключением. Сладкий голос сирен, поющих о легкой добыче, коснулся его ушей, и он решился вложить свое золото в игру на бирже. Галь между тем осознавал, что, в первую очередь, его сыновьям необходимо получить хорошее образование. В сентябре 1882 года его сын Сальвадор поступил в лучшую частную школу города — Коллеж Святого Антония, находившийся под патронажем святых отцов, и был включен в списки учеников первого года обучения, а это была первая ступень лестницы, ведущей в университет2. Двумя годами позже его брат Рафаэль также пошел по этому пути. Они оба отдавали все силы образованию, хотя Рафаэль проявил больше способностей к обучению3.
Галь Дали имел склонность к судебным тяжбам и, по свидетельству его внучки Монтсеррат, много времени проводил в судах4. Его адвокат, Гонсаль Серраклара Коста, пользовался широкой известностью в городе и принадлежал к группе каталонцев, поднимавших голос против политической зависимости их родины от далекого Мадрида и требовавших автономии. В 60-х годах XIX столетия Серраклара представлял Барселону в Мадридском парламенте, однако в 1869 году он (из-за несправедливого обвинения в организации антимонархистского заговора) был вынужден спасаться бегством во Францию. Вернувшись по официальному разрешению в 1872 году на родину, он отказался от политической деятельности и не играл уже никакой роли во время короткого существования Федерации (1873-1874), а посвятил все свое время семейной адвокатской практике, которая под его руководством уже пользовалась в городе авторитетом 5.
Хосеф Мариа Серраклара, младший брат Гонсаля, работавший вместе с ним в конторе, был страстным каталонским националистом. Он стал выдающимся правозащитником на политических процессах и позже занял пост заместителя мэра Барселоны. В 1883 году он женился на Каталине Берте, дочери Терезы, жены Галя от первого брака. Таким образом, Галь не только приобрел хорошие связи, но и мог рассчитывать на бесплатные адвокатские услуги. А он в них явно нуждался, ибо имел привычку предъявлять иск всякому, кто, по его мнению, вел себя с ним оскорбительно6.
Активная деятельность барселонской биржи шла на спад, бум кончился, и Галь Дали неожиданно потерял крупную сумму денег, причем часть из них не своих. Он страдал манией преследования, и неожиданный поворот в судьбе оказался для него сильным ударом. Ранним утром 10 апреля 1886 года он выскочил на балкон арендованного им трехэтажного дома на бульваре Рамбла, крича, что в дом проникли воры, чтобы обокрасть его и убить. Однако воров не было. В тот же день он хотел было прыгнуть с балкона, но ему помешала полиция. Все же шестью днями позже Галь преуспел в попытке самоубийства — кинулся вниз головой с балкона и скончался на месте. Как писала одна из газет, "несчастный безумец" испытал в тот день сильное действие полнолуния. Ему было всего тридцать шесть лет7.
О самоубийстве не говорилось (имя Галя не упоминалось в газетных репортажах), и в официальном свидетельстве о смерти, основанном на словах его зятя, адвоката Хосефа Мариа Серраклары, причиной смерти была объявлена "церебральная травма". Галя, хоть он и был самоубийцей, похоронили по католическому обряду на Восточном кладбище8.
Хосеф Мариа Серраклара (в то время ему было двадцать три года) и его жена Каталина Берта приютили у себя осиротевшее семейство. Тереза Куси, вдова Галя, прожила с ними вплоть до своей смерти в 1912 году, а Сальвадор и Рафаэль — до окончания университета.
Упоминание о самоубийстве Галя стало табу для семьи, его тщательно скрывали от последующих поколений. "В Англии говорят, что у каждой семьи есть свой "скелет в буфете". Что ж, нашим "скелетом" было дедушкино самоубийство", — вспоминала в 1992 году, незадолго до своей смерти, Монтсеррат Дали, двоюродная сестра и ровесница художника. "Я узнала, что произошло на самом деле, когда была уже вполне взрослой, и все же это известие меня потрясло. Каталина Берта рассказала мне об этом, предупредив: "Не смей расспрашивать отца". Сальвадор узнал об этом примерно тогда же"9. Возможно, это открытие глубоко задело художника, который ни разу не упоминал о нем в сохранившихся до нашего времени юношеских дневниках и ни словом не обмолвился даже ближайшим друзьям10. В детстве Дали, часто слышавший рассказы о кадакесцах-самоубийцах, жертвах трамонтаны, в конце концов узнал, что его собственный дед, бежавший от ужасного ветра, не избежал той же участи. Много лет спустя Дали сказал, что кадакесцы — "величайшие параноики: кого хоть раз задела трамонтана, навсегда останется "тронутым"11. В свете этой неподтвержденной семейной трагедии естественно проследить связь между упорным умалчиванием Дали о своем деде, его знаменитым утверждением о ясности своего ума ("единственная разница между мной и сумасшедшим состоит в том, что я — не сумасшедший") и появлением его "параноидно-критического метода" в 1930-е годы. Более того, мнение семейства Дали о передаваемой по наследству паранойе (и депрессии) подтвердилось: годы спустя отец Монтсеррат, Рафаэль, совершил попытку самоубийства, в точности повторяющую сценарий смерти его отца, но был спасен неожиданно появившимся слугой12.
Возможно, что взлет и падение Галя Дали частично послужили основой знаменитого романа Нарсиса Ольера "Золотая лихорадка", действие которого происходит во время бурного кредитного бума 1880- 1881 годов (роман был издан десятилетие спустя). Ольер, последователь Золя (считавшего, что основа хорошего романа — в скрупулезном отображении событий реальной жизни), сказал однажды Бенито Пересу Гальдосу, знаменитому испанскому писателю, что в своем романе, главный герой которого — бывший плотник, ставший биржевым игроком, по имени Жиль Фуа, у всех персонажей есть прототипы. Сходство имен — Галь и Жиль — бросается в глаза. Есть также множество других ярких соответствий, не только реакция Жиля на биржевое банкротство. Правда, в отличие от Галя, Фуа с балкона не прыгнул. Но, тем не менее, он совершил нравственное самоубийство, впав в состояние, которое врачи назвали неврастенией, и страдая так же сильно, как и Галь, от подозрения, что его хотят ограбить. Всякий, знакомый с печальной историей мастера-бочара, пытавшегося достичь высот в Барселоне, заметит очевидную параллель13.
Примечания
1. См.: Hughes, Barcelona, pp. 325-337. For the quotation, ibid., p. 322.
2. Копия свидетельства об окончании школы, выданного Сальвадору Дали Куси, хранится в архиве Барселонского университета.
3. Копия свидетельства об окончании школы, выданного Рафаэлю Дали Куси, хранится в архиве Барселонского университета.
4. Из разговоров с Монтсеррат Дали в Барселоне в 1992-1993 гг.
5. См.: Gonzalo Serraclara, La nueva inquisition.
6. Из разговоров с Монтсеррат Дали в Барселоне в 1992-1993 гг.
7. Gibson, "Un paranoico en la familia?"
8. Ibid.; Registre Civil de Barcelona, 1886, No. 899.
9. Из разговора с Монтсеррат Дали в Барселоне 26 ноября 1992 г.
10. Гонсаль Серраклара уверил меня, что он никогда не поднимал вопроса о Гале. То же самое сообщила Монтсеррат Дали.
11. Dali and Pauwels, p. 24.
12. Магнитофонная запись разговора с Монтсеррат Дали (Барселона, 26 ноября 1992 г.).
13. См.: The introduction by Carmen Arnau to the edition cited in the bibliography, I, p. 7.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
