Андре Бретон и Бенжамен Пере

В то время как Бунюэль погрузился в приготовления к съемкам, Дали ушел в работу над последним, "сюрреалистическим" выпуском "L'Amic de les Arts". Ему помогали Себастьян Гаш и Луис Монтанья. Как писала "La Gaceta Literaria", этот "воинственный номер" журнала из Ситхеса атакует искусство в целом, оправдывает антихудожественную деятельность (сюрреалистические объекты, обыгрывание механизмов, бессвязные фильмы, сюрреалистические тексты, фотографию, граммофон), публикует тексты Пепина Бельо, Себастьяна Гаша, Бунюэля, Х.В. Фуа и Дали, фотографии и репродукции последних работ Пикассо, Миро и Дали. Обещан также фрагмент из письма Лорки¹.

Номер вышел в середине марта, и Дали немедленно выслал экземпляр Бунюэлю, который назвал его "фантастическим"². Несмотря на отсутствие репродукций Пикассо и обещанного письма Лорки, содержание вполне соответствовало анонсу в "La Gaceta Literaria". Творчество Дали заняло девять десятых выпуска. Абсолютная лояльность к постулатам сюрреализма подкреплялась ссылками на слова Бретона и комментариями Хайме Миравитлеса, который присутствовал на выступлении лидера сюрреализма в Париже в 1928 году и пересказал каталонцу основные идеи лекции. Дали был поражен услышанным, и с тех пор Бретон особенно интересовал его³.

Дали не только увлеченно следил за работами Бретона в "Сюрреалистической Революции", но и покупал его книги, среди них "Вступление к трактату об ущербности реальности", изданное в 1927 году. Дали восторженно цитирует его в последнем номере "L'Amic de les Arts". Был еще один француз, удостоенный внимания Дали, — Бенжамен Пере, чью "Большую игру" художник рекомендовал читателям "L'Amic de les Arts", назвав автора "самым подлинным французским поэтом нашего времени". Стихотворение Пере "Спать, спать, спать в камнях" появилось в номере напечатанным по-французски и с похвальным вступительным словом "Д-G.M." (Дали, Гаш, Монтанья): "Мы противопоставляем Бенжамена Пере, одного из наиболее ярких представителей поэзии нашего века и одну из наиболее СКАНДАЛЬНЫХ фигур, примитивной [?] поэтичности и традиционализму". Упоминание о скандале, возможно, намекало на известную фотографию, появившуюся в 1926 году в "Сюрреалистической Революции": полуодетый французский поэт спрашивает о чем-то священника, облаченного в сутану. Подпись поясняла: "Вид нашего корреспондента Бенжамена Пере оскорбителен для священника"⁴. По словам Бунюэля, фотография произвела на них сильное впечатление⁵.

Бунюэль, поклонник поэзии Пере, возможно, и познакомил Дали с его творчеством. В пространном письме Пепину Бельо от 17 февраля 1929 года он называет Пере "идолом" и пишет, что готовит эссе о нем для "La Gaceta Literaria". К радости Бельо, он остановился на трех стихотворениях из "Большой игры" в собственном переводе на испанский: "Я приду, ты хочешь", "Смерть и ее дети" и "Завещание от Перманье"⁶. Бунюэль вспоминал:

Бенжамен Пере был для меня идеалом сюрреалистического поэта: полная свобода, вдохновение как чистый водопад, без малейшего намека на книжность. Дали и я читали вслух стихи из "Большой игры" и, бывало, катались по полу от смеха⁷.

В этом последнем номере "L'Amic de les Arts" много внимания уделялось джазу, фокстроту и современной музыке: особую симпатию вызвали композиции "Покажи мне дорогу домой" и "Что?! Нет шпината?". В кинематографе Дали отводил значительное место документальному кино, его способности объективно отражать реальность. Он советовал снимать "шевеление волос под ветром", "замедленные съемки глотательного движения", считая, что между подобными кадрами и сюрреализмом нет противоречия. Более того, они дополняют друг друга.

В журнал были включены ответы Бунюэля на текст эссе Дали о кино. Бунюэль отвечал, что ему не нравится Чаплин, который продался художникам и интеллектуалам, объявлял о своей близости сюрреализму и замечал, что роман Бретона "Надя", вышедший летом 1928 года, был одним из любимейших произведений Дали⁸. Из статьи Дали о фотографии, опубликованной месяцем раньше, узнаём, что ему понравились своей "визуальной ценностью", недостижимой в живописи, фотографии, помещенные в книге. Возможно, эти фотографии разожгли в нем желание познакомиться с сюрреалистами в Париже⁹.

Дали прочитал от корки до корки последний выпуск "Сюрреалистической Революции" (№ 11, март 1928 года). Он рекомендовал его читателям "L'Amic de les Arts", особенно статью "Исследование пола", итог двухдневной дискуссии сюрреалистов, откровенно обсуждавших фелляцию, позицию "69", возможность одновременного оргазма, анального акта (гомо- и гетеросексуального), взаимной мастурбации, фантазий во время соития, первый сексуальный опыт и проституцию. Бунюэль, несмотря на три года парижской жизни, был восхищен статьей. В вопросах любви и секса французы сильно отличались от испанцев и были совершенно раскрепощены¹⁰. Подобная публикация в Испании, как и в Англии, была немыслима. Поэтому нетрудно представить себе восторг Дали.

Ои восхищался также стихотворением Арагона "Вечерняя молитва". Поэт отвергает буржуазное ханжество старшего поколения, совмещавшего показную мораль и пошлый секс на стороне:

Вот они — наши отцы, джентльмены, наши отцы,
Которые находят нас непохожими на себя абсолютно,
Добропорядочные предки, которым
Отсасывали только за пределами дома, подальше от их жен ...¹¹

Рефрен этого "неистового" выпуска "L'Amic de les Arts": только сюрреализм способен выразить образ чувств нового века. Номер свидетельствовал, что отныне Дали считает себя адептом революционного движения, объявившего войну Семье, Религии и Отечеству. Лучшего пропуска в Париж быть не могло. Дали намеревался показать журнал Бретону.

К этому времени у Бунюэля и Дали появился тщеславный проект собственного сюрреалистического журнала во французской столице. "La Gaceta Literaria" писала:

Город полнится слухами о скором рождении нового обозрения. Оно будет издаваться Сальвадором Дали и Луисом Бунюэлем в Париже. Это обозрение станет органом только что созданного направления, близкого к сюрреализму. Абсолютная ясность, точность и строгость — вот его особенности. И разумность. Никакой патологии. И откровенно антифранцузское по духу, а французский "шарм" дополнится мощью духа, исходящего из Кадакеса, Монтройга¹² и Арагоны... Его напор и невозмутимость будут противопоставлены утонченности, нежности и лиризму, например, Поля Элюара¹³.

Обозрение так никогда и не вышло. Его "антифранцузский дух" воплотился в "Андалузском псе", к съемкам которого Бунюэль был уже готов.

Примечания

1. "Un numero violento de "L'Amic de les Arts", GL, GL, 1 February 1929, p. 7.

2. Письмо Бунюэля Дали от 22 марта 1929 г. (коллекция Пере Вей, Кадакес).

3. Miravitlles, "Notes a l'entorn de I'art d'avanguarda. Miro-Dali-Domingo", p. 321.

4. LRS, No. 8 (1 December 1926), p. 13.

5. BMDS, p. 123.

6. Впервые напечатано в SVBLD, pp. 193-198.

7. BMDS, p. 133.

8. Издание романа было закончено 25 мая 1928 г. (Breton, Oeuvres completes, I, p. liv).

9. Dali, "La dada fotografica".

10. BMDS, pp. 123-124.

11. "Се cont Nos peres Messieurs Nos peres/ Qui trouvent que Nous ne leur ressemblons pas/ Honnetes gens qui/ Eux ne se sont jamais fait sucer qu'en dehors du foyer conjugal..."

12. Дом Хуана Миро возле Таррагоны.

13. "Revistas", GL, 1 April 1929, p. 7; слух был подтвержден в барселонском обозрении "Mirador", чей парижский корреспондент Доменек де Бельмунт сообщил 18 апреля 1929 г., что целью Дали было основание авангардного журнала.

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница