Визит Хуана Миро

Хуан Миро был таким же фанатичным каталонцем, как и Дали, и каждое лето возвращался из Парижа в свой возлюбленный Монтройг близ Таррагоны. Двадцать первого августа 1927 года он сообщил оттуда Себастьяну Гашу, что его агент Пьер Льоб посетит Гаша в начале сентября. Миро добавил, что было бы неплохо показать Льобу работы Дали, так же как и работы Франсиско Доминго и других молодых каталонцев — тех, кого Гаш сочтет нужным порекомендовать. Все это должно было происходить в тайне. "Я просил Дали, — извещает Миро, — разрешить мне привести к нему одного из моих друзей, чтобы мы могли составить представление о его творчестве"¹.

Миро к этому времени еще не встречался с Дали и, кажется, не видел его работ. Гаш послал ему адрес Дали в Фигерасе, и Миро, как и обещал, написал ему письмо. Дали с почтением ответил 1 сентября 1927 года. Он сообщил, что с восторгом увиделся бы с Миро и его другом, добавив, что как раз закончил две картины, знаменующие начало нового периода, "гораздо сильнее характеризующие меня, чем все сделанное до этого"².

Миро и Льоб приехали в середине сентября. После их отъезда Дали писал Гашу:

Позавчера ко мне приезжали твой друг Миро со своим товарищем. Долго они не задержались. Миро как человек произвел на меня огромное впечатление, особенно тем, что произнес едва ли пару слов. Две мои последние картины: "Лес механизмов" ("Мед слаще крови") и "Механизм и рука" заинтересовали его. Они оба почувствовали, что отчасти эти картины напоминают Танги, но выполнены в гораздо более совершенной технике, с большей натуральностью и явно с большей пластичностью. Что касается картин в духе Священной Объективности, они, глядя на портрет Анны Марии, сказали, что он лучше картин Северини. По сути дела друг Миро сказал — только одно, — что намерен поддерживать связь со мной³.

Дали догадался, кто приезжал с Миро, и был огорчен тем, что коммерсант не заключил с ним контракт сразу. Дали написал взволнованное письмо Лорке о визите Миро, из которого видно, что друзья прошлым летом говорили об этом художнике:

Страшно рад, что Миро тебя впечатлил. Миро — после Пикассо⁴ — сказал новое слово. Не помню, говорил ли я тебе, что знаком с ним, что он был в Фигерасе и скоро снова приедет в Кадакес смотреть мои недавние радости. Одна из них предельно чиста, в ней много души. Миро считает, что я на голову выше всех молодых художников, что обретаются в Париже. Он уверял меня, что не сомневается в моем парижском триумфе. А надо тебе сказать, сам он навидался всякого.

Далее художник поясняет слово "поэзия": "В слово "поэзия" я вкладываю смысл, прямо противоположный тому, который оно имеет для Хуана Рамона [Хименеса], Бенжамина Паленсии и прочих апостолов свинства. Миро, между прочим, рисует цыплят с волосиками и ма-а-хонькими принадлежностями"⁵. Присутствие откровенно сексуальных деталей в работах Миро стало раскрепощающим моментом для Дали, и многие картины 1927-1928 годов созданы под влиянием известного мастера.

Вскоре после посещения Миро Дали послал ему фотографии своих работ, сообщив, что также отправил их и Пьеру Льобу. Миро 31 октября с теплотой ответил, пообещав заранее сообщить Дали о своем отъезде в Париж, чтобы тот выслал ему больше материала — он постарается показать все нужным людям во французской столице⁶.

С того момента как отзывчивый Миро взял Дали под свое покровительство, последний не упускал случая похвалить его в своих критических статьях. Его статья "Фотография — свободное творчество духа", опубликованная в "L'Amic de les Arts" от 30 сентября 1927 года, содержала важные положения. В своей теории Священной Объективности Дали дал высокую оценку возможностям фотокамеры точно отображать мир, тем самым освобождая живопись от этого тяжкого бремени. Теперь, писал он, "если ты хочешь изобразить, например, медузу, то тебе совершенно необходимо нарисовать гитару или арлекина, играющего на дудочке"⁷.

Дон Эйде отметила, что мнение Дали о фотографии перекликается с идеями Ласло Мохой-Надя в книге "Живопись, фотография, кино" (1925). Художник вскоре взял на вооружение "искажения и гипертрофию реальности", производимые камерой (приближения, замедленная съемка, наложения, затемнения, наплывы, монтаж, рентгенография и т.п.). Некоторые из этих приемов прослеживаются в картинах "Мед слаще крови" и "Останки"⁸.

Примечания

1. Combalia, El descubrimiento de Miro, pp. 83-84. Гаш цитирует данное письмо в "Les fantaisies d'un reporter", p. 108.

2. Massot and Playa, "Sis anys de correspondencia entre Miro i Dali", p. 36.

3. Gasch, "Les fantaisies d'un reporter", p. 108.

4. Из статьи Гаша о Миро, опубликованной в Gaseta de les Arts (Barcelona, No. 39, 15 December 1925): "В заключение следует подчеркнуть, что работы Хуана Миро являются наиболее оригинальными и важными экспериментами современного искусства со времен Пикассо. Такое утверждение может показаться преувеличением, но это не мое мнение. У Миро была прекрасная возможность услышать это же из уст самого малагского художника".

5. SDFGL, р. 67.

6. Santos Torroella, Salvador Dali i el said de Tardor, pp. 32-33, n. 21.

7. Dali, "La fotografia pura creacio de l'esperit".

8. Ades, "Morfolologies of Desire", p. 142.

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница