Лорка и Святой Себастьян
В июле 1926 года, спустя всего несколько недель после исключения Дали из Королевской Академии Сан-Фернандо, его посетил театральный критик Мельчор Фернандес Альмагро, близкий друг Лорки. Фернандес Альмагро был удивлен, что Кадакес находится в столь заброшенном месте (он потратил два часа, чтобы добраться из Фигераса на машине). Красота деревни и драматизм пейзажей восхитили его. Он вспоминал потом, что после смерти Рамона Пичота Дали стал местным "официальным" художником, а также описал его дом на берегу моря в Эс Льяне и уточнил, что девушка с картины "Женщина у окна", которой мадридцы могли любоваться несколькими месяцами ранее, оказалась сестрой художника. Она обладала "сумеречной красотой ампурданской Венеры"1.
Фернандес Альмагро не заметил, что Анну Марию, с которой Дали написал не менее двенадцати портретов, стало оттеснять навязчивое присутствие Лорки в творчестве художника2. Во время его приезда в Кадакес весной 1925 года Дали сделал несколько предварительных набросков поэта, разглагольствующего на тему собственной смерти. Эти жутковатые пророчества и сцены Лорка любил разыгрывать в своей комнате в Резиденции, как вспоминал Дали, после "наиболее трансцендентальных бесед нашего столетия о поэзии"3. Дали описывает это действо по меньшей мере дважды на французском языке4. Английский пересказ, выполненный поэтом Джеральдом Маланга, отличается наибольшей живостью:
На основе зарисовок необычного ритуала Лорки и фотографии, сделанной Анной Марией, снявшей поэта во время одного из подобных представлений на террасе дома в Эс Льяне в 1925 году, Дали задумал картину под названием "Натюрморт" ("Приглашение ко сну"). Эта работа, законченная в 1926 году, является, по всей видимости, первой из того цикла, который Рафаэль Сантос Торроэлья соотносил с "периодом Лорки". Очертания головы поэта угадываются безошибочно. Рядом с ней Дали поместил одно из тех непонятных "приспособлений", которые стали постоянно появляться в его работах начиная с 1926 года. Эти штучки с круглыми отверстиями в центре и веретенообразными ножками, неприличные и неустойчивые, возможно, обозначали женскую сексуальность, по-разному пугавшую и Дали, и Лорку. На заднем плане картины, над головой поэта изображен аэроплан — намек на точность и стерильность машинного века, столь же дорогого сердцу Дали, как и Маринетти, автора футуристических манифестов.
В большей части картин и рисунков "периода Лорки" голова поэта обычно соединена с головой Дали и почти всегда, как и на этой картине, расположена на фоне стилизованного изображения террасы в Эс Льяне.
Блестящим произведением Дали "периода Лорки" безусловно является "Неокубистическая штудия", впоследствии названная "Композицией из трех фигур". Приобретенная ближайшим другом семейства Дали Хоакимом Куси Фортунетом после первой же ее экспозиции в начале 1927 года, она до сих пор является собственностью этой семьи. С момента покупки картина не выставлялась и до сих пор недоступна специалистам. Этот шедевр чрезвычайно важен для понимания эволюции Дали как художника и его отношений с поэтом6.
Название этой работы, по всей видимости, с иронией намекает на консерватизм Королевской Академии художеств, откуда Дали был только что изгнан и где кубизм и другие новые направления были фактически неизвестны.
По мнению Рафаэля Сантоса Торроэлья, центральная фигура композиции, видимая как бы из окна дома в Эс Льяне, изображает св. Себастьяна — моряка и покровителя Кадакеса, что подтверждается изображением ветви, лежащей на спокойной поверхности моря (символ дерева, к которому святой был привязан своими мучителями), и вскрытой вены на левом запястье7.
Незадолго до исключения Дали из Академии он и Лорка увлеклись образом св. Себастьяна. Летом 1926 года поэт трудился над тремя посвященными этому мученику лекциями, собирая репродукции картин и скульптур, изображающих святого. Лорка уговорил своего друга, поэта Хорхе Гильена, бывшего в то время в Вальядолиде, сделать для него фотографию небольшой статуэтки св. Себастьяна работы Педро Берругете, хранящейся в знаменитом музее этого города. Она изображала красивого, томного юношу, весьма похожего на лорда Альфреда Дугласа, возлюбленного Оскара Уайльда8. Нет сомнений в том, что Лорка и Дали прекрасно знали о негласной художественной традиции, установившейся со времен Ренессанса и наделяющей св. Себастьяна статусом тайного покровителя гомосексуалистов и садомазохистов. Как писала Сесиль Бердли, порой невозможно сказать, что более существенно в этом образе — внешняя "сексуальная двусмысленность" святого или же его "экстатический мазохизм"9.
Размышляя над пристрастием гомосексуалистов и садомазохистов к св. Себастьяну, эссеист Альберто Савинио, брат Джорджо де Кирико, пришел к выводу, что помимо молодости и "тела эфеба" в облике святого скрывается еще и дополнительный соблазн. "Причина, по которой Святой Себастьян привлекает отклонившихся от нормы людей, — пишет он, — заключается в той аналогии, которую можно провести между половыми органами и стрелами, пронизывающими обнаженное тело юного родственника Диоклетиана". Другими словами, стрелы оказываются фаллическими символами10.
Дали и Фрейд согласились бы с этим мнением11. В письме, написанном приблизительно в сентябре 1926 года, Дали напоминает Лорке, что св. Себастьян был покровителем Кадакеса, и спрашивает, видел ли он где-либо, чтобы стрелы пронзали ягодицы мученика? Дразнящий намек на гомосексуальные отношения и на попытку Лорки овладеть им, Сальвадором12.
В том же письме Дали признаётся, что считал св. Себастьяна воплощением цели, к которой должно стремиться современное искусство. Бесстрастность и отрешенность святого, терзаемого стрелами, были теми качествами, которые художник стремился обрести в своей жизни и творчестве:
Кадакес — завершенное творение, еще чуть-чуть — и было бы слишком, добавить хотя бы штрих — уже грех, и вообще не нужно нырять на глубину, это чревато экстазом. А я не люблю безмерной любви и потому тщательно избегаю всего, что может привести в экстаз. Впадая в экстаз, теряешь соображение.
В семь, когда на небе творится нечто невообразимое и опасное, я кончаю писать и, вместо того чтобы глазеть на закат, явление почти непереносимое для мирозданья, отправляюсь к Салисачам на урок чарльстона — это изумительное средство духовного опустошения бывает как нельзя кстати.
Как же мне хорошо! На душе у меня Светлый праздник Воскресения. И никакой тоски по всему, что мог бы сделать, а взамен — это наваждение, эта слитность с природой, сиречь с тайной, с ее потемками и загадками. Я наконец спокоен, мне довольно немногих привязанностей и истин, ясных и соразмерных, и ничего сверх того ни душе, ни духу не нужно.
А сеньор профессор тем временем вещает: "И в Природе свой закон, свой порядок, своя высшая система".
Опасное слово "высший", то есть стоящий выше нас. Следовательно, есть какой-то порядок, какой-то таинственный закон, какая-то система, недоступная нашему пониманию, а раз так, тут тебе и религия, и вера, и оккультизм, и подобострастная каталогизация!
Но, благодарение Богу, уже, кажется, ясно, где кончается природоведение и начинается искусство.
Еще Гете, который неплохо соображал, понял, что искусство и природа — это разные вещи. Догадался о том и Корбюзье — он и в любви знал толк!13
Не обязательно было напоминать Лорке об ужасе художника перед возможностью потери контроля над собой: он и сам прекрасно знал об этом, как уже показала "Ода Сальвадору Дали".
Картина "Композиция из трех фигур" ("Неокубистическая штудия") обязана очень многим "Студии с гипсовой головой" Пикассо, которую Дали видел во время посещения мастерской великого художника в Париже14. Некоторые элементы натюрморта Пикассо, в свою очередь напоминавшего натюрморты Шардена "Атрибуты искусства"15, прямо перешли на полотно Дали. Ветвь слева от святого практически идентична ветви Пикассо; Дали позаимствовал и саму идею гипсовой головы, и даже тень, ею отбрасываемая, очень похожа на тень в картине Пикассо. То же самое можно сказать и об оконной раме. На обеих картинах мы видим графически четкие удлиненные облака, открытую книгу; свиток, крепко зажатый в мощной руке на картине Пикассо, появляется в левой руке св. Себастьяна у Дали.
Впрочем, свиток здесь уже не просто свиток. Сантос Торроэлья усматривает в нем намек на копье "Дорифора" — скульптуры Поликлета16. А отверстие в нем отсылает нас к картине Дали предыдущего года "Пьеро, играющий на гитаре" ("Большой Арлекин и маленькая бутылка рома"), в которой критик увидел портрет Лорки. Тот же интерьер в доме Дали в Эс Льяне, облака, такие же как у Мантеньи; а предмет, лежащий на полу рядом с тузом червей, выглядит как простая деревенская флейта17. Возможно, св. Себастьян держит тот же самый инструмент, символ музыки и поэзии. Кажется значительным и то, что справа от его головы Дали изобразил нечто похожее на колок музыкального инструмента. В этом можно увидеть еще один намек на Лорку, который в предыдущей картине представлен играющим на гитаре с двумя похожими колками.
Лорка на картине узнается в гипсовом слепке головы. В ней, как показал Сантос Торроэлья, сплавлены воедино лицо поэта и лицо художника18.
Две женские фигуры в нижней части композиции — не первое свидетельство сильного влияния работ Пикассо на искусство Дали того времени. Очевидно сходство этих фигур с мощными телами женщин в таких "неоклассических" работах старшего мастера, как "Источник" (1921), "Большая купальщица" (1921), "Женщины у моря" (1921), "Две женщины, бегущие по берегу моря" (1922). Последняя настолько поразила Дали, что он прикрепил цветную репродукцию картины на стене в студии рядом с другими знаками своего восхищения Пикассо19.
Женская фигура слева в "Композиции из трех фигур" часто появляется и в других произведениях Дали этого периода (например, в "Фигуре среди скал"20), а сама картина принадлежит к числу тех его работ, которые художник грубо окрестил "trossos de cony" ("куски п...ы."). Положение фигуры позволяет акцентировать нижнюю часть обильной плоти, а тень, окутывающая область гениталий, только усиливает эротическое чувство, подогреваемое также видом возбужденных сосков. Неудивительно, что Сантос Торроэлья интерпретирует ее как "Венеру", а возможно, и "Похоть"21. Женщина смотрит в направлении св. Себастьяна, сжатый кулак свидетельствует о ее состоянии в момент неожиданного появления мужчины, а голова отбрасывает густую тень, сходную с тенью безмятежно сидящей женщины справа, читающей книгу. Сантос Торроэлья именует последнюю "Целомудрием, или Рефлексией, чем-то иератическим и очень человечным в своей самопогруженности"22.
Дали не оставил комментариев к этой картине. Известно, что он был увлечен ею и послал ее фотографию Лорке для публикации в авангардном журнале Гранады "Gallo" ("Петух") со словами: "Неокубистическая штудия" — если бы ты видел оригинал — два метра на два!"23
Примечания
1. Fernande Almagro, "Por Cataluna".
2. Santos Torroella, "The Madrid Years", p. 84.
3. DG, p. 81.
4. Ibid.; Dali, Comment on devient Dali, p. 16.
5. Malanga, No pagination.
6. Картина находится в собственности Хосефины Куси, дочери Хоакима Куси Фортунета.
7. "The Madrid Years", p. 88.
8. Garcia Lorca, Epistolario, I, p. 167.
9. Beurdeley, p. 84.
10. Savinio, Nueva enciclopedia, p. 369.
11. Freud, Introductory Lectures on Psycho-Analysis, Standard Edition, XV, p. 154.
12. SDFGL, p. 44.
13. Ibid., p. 42. Дом Салисачей находился по соседству с домом Дали на другом конце пляжа в Эс Льяне. "Папини" — предположительно плодовитый поэт Джованни Папини (1881-1956), известный радикальной сменой своих взглядов.
14. Сантос Торроэлья первым заметил эту связь. См.: La miel es mas duke que la sangre, p. 224.
15. On Classik Ground. Picasso, Leger, de Chirico and the New Classicism 1910-1930. (каталог, см.: "Библиография", разд. 3), p. 219.
16. Santos Torroella, La miel es mas dulce que la sangre, p. 110.
17. Воспроизведено: DOH, p. 49; МЕАС, II, p. 59.
18. Скептически настроенному читателю мы советуем обратиться к монографии Сантоса Торроэльи "Мед слаще крови". Он прослеживает совмещение голов художника и поэта примерно в пятидесяти картинах и рисунках этого периода.
19. Anna Maria Dali, Noves imatges de Salvador Dali, p. 94.
20. Находится в Музее Сальвадора Дали, Флорида. Воспроизведено: Salvador Dali. The Early Years (см.: "Библиография", разд. 1), p. 128.
21. Santos Torroella, "The Madrid Years", p. 89.
22. Ibid.
23. Фотография хранится в Фонде Федерико Гарсиа Лорки, Мадрид.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
