Прощай, Мадрид
Вскоре Дали вернулся в Мадрид, чтобы продолжить ученье в Академии, а в июне ему предстояло сдать экзамены по четырем предметам, которые он усиленно изучал как "вольнослушатель". В столице Дали встретил Лорку и Бунюэля, на короткое время приехавшего из Парижа. Они сфотографировались в парке у реки Мансанарес вместе с Хосе Морено Вилья и еще одним другом из Резиденции — Хосе Рубио Сакристаном.
Со времени визита в Кадакес Лорка был занят "Одой Сальвадору Дали", но не спешил посылать Дали написанное, чем вызывал недовольство художника1. В конце концов "Ода" была напечатана в апрельском номере журнала Ортеги-и-Гассета "Revista de Occidente" и сразу же была расценена как огромное достижение поэта.
Прекрасные поэтические строки воспевают величие Дали как в искусстве, так и в жизни, прославляя его "стремление достичь границ вечности" и отмечая решимость этой "чистой души" выйти из "импрессионистской мглы" и "темного леса причудливых форм". Более эмоциональный по натуре, Лорка знал о врожденной склонности Дали к точности и порядку, о его "любви ко всему, что можно объяснить", о "страхе эмоций", подстерегавших "на улице":
Беря свою палитру с дыркой от пули,
Ты спрашиваешь, что за огоньки движутся на верхушке оливы,
Резкий свет Минервы, строительницы подмостков для тех,
У кого не осталось места для снов с их неясной природой.Ты спрашиваешь, что это за древний огонь,
Поселившийся в твоей голове, нисходящий ко рту или сердцу.
Огонь, залитый бесстрастным вином Бахуса
И неуправляемой силой бурлящих вод2.
Дали был польщен "Одой", особенно после одобрения ее испанистом Жаном Кассу в июльском номере "Mercure de France", который назвал поэму выдающимся образцом "образа чувств, совершенно необычного для Испании", привнесенного в эту страну современным французским искусством и впервые обнаружившего себя на выставке иберийцев в Мадриде3.
Возможно, в мае этого года Лорка сделал попытку соблазнить Дали, полагая, что тот должен быть более покладист после публикации поэмы. В 1955 году Дали сказал Алену Боске, что поэт дважды пытался совершить с ним акт содомии, но у него ничего не вышло, потому что он, Дали, не "педераст" и потому что "это больно":
Девушкой, о которой говорил Дали в интервью 1986 года, была Маргарита Мансо, студентка Академии. Она была очень худенькой, вспоминал он, как мальчишка ("совсем без груди"), сексуально раскрепощенной и увлеченной как им, так и Лоркой5. Она поражала мужчин своей беззаботностью и привлекательностью (в том числе друга Лорки, художника и дизайнера Сантьяго Онтаньона). "Она была очень хорошенькой и современной, — вспоминал он в 1987 году, — и это делало ее вдвойне привлекательной"6.
Личное дело Маргариты Мансо, сохранившееся в архиве Академии, свидетельствует, что она родилась в Вальядолиде в 1908 году и жила с родителями в Мадриде, где ее мать была портнихой. Она поступила в Академию осенью 1925 года и оставалась там, ничем не выделяясь, до сессии 1926/27 учебного года. Неизвестно, когда Дали встретил ее, скорее всего в мае 1926 года, поскольку он отсутствовал в Мадриде, когда Маргарита Мансо начала посещать занятия7.
Знакомство Маргариты с Лоркой произошло вскоре после того, как она поступила в Академию, возможно, при посредничестве экзотичного любовника поэта — скульптора Эмилио Алардена (тоже студента Академии). Вместе с Лоркой и подругой Дали Марухой Мальо она приобщилась к новомодному стилю "пренебрежения нормами", широко распространенному в Мадриде. Суть этого стиля заключалась в отказе от головных уборов (в те годы ношение шляпы было обязательным). Новое движение окрестили "бесшляпизмом". "Люди считали нас абсолютно аморальными, как будто мы были без одежды, и почти бросались на нас на улицах", — вспоминала Маруха Мальо в 1979 году, добавляя, что она, Лорка и Маргарита всюду появлялись вместе8.
Когда Дали приехал в Мадрид, он немедленно присоединился к "бесшляпистам", несмотря на свою любовь к модным шляпам. Однажды они решили посетить бенедиктинский монастырь Санто-Доминго де Силос в Старой Кастилии, знаменитый своими григорианскими песнопениями и романской колокольней. Когда девушки попытались войти в церковь, монахи яростно воспротивились. "Здесь не должно быть никаких юбок!" — категорически заявили они. Тогда Маруха и Маргарита решили проблему, натянув пиджаки Лорки и Дали на ноги, как брюки, и подоткнув волосы под их шляпы. Подобный наряд позволил им проникнуть внутрь незамеченными. "Должно быть, впервые "трансвеститы поневоле" проникли в Санто-Доминго де Силос", — иронизировала Маруха Мальо годы спустя, а заодно интересовалась судьбой Маргариты Мансо после Гражданской войны, когда ее следы затерялись9.
Похоже, что Дали в письме Лорке летом 1926 года имел в виду именно ту сексуальную сцену с ним и Маргаритой Мансо, когда восклицал: "Я вообще не способен понять Маргариту. Она что, идиотка? Сумасшедшая?"10 Эти слова предполагают, что Лорка и сам высказывал изумление по тому же поводу в последнем письме к Дали. Он мог, кроме того, использовать эту сексуальную сцену в стихотворении "Заводи", где прозвучал таинственный, поставленный в скобки и выделенный курсивом вопрос: "(Маргарита, кто я?)". Это стихотворение впервые появилось в журнале "Verso у Prosa" ("Стихи и проза") в апреле 1927 года с прекрасным рисунком Дали, изображающим головы его и Лорки, лежащие рядом на берегу в Кадакесе. Можно догадаться, что заголовок стихотворения "Заводи" — "Remansos" не случаен: он созвучен с фамилией Маргариты — Мансо.
В мае 1927 года Дали упоминает о Маргарите Мансо в письме к Лорке, проезжавшему через Мадрид. "Передай от меня привет Маргарите, — писал он. — Сейчас она, должно быть, уже большая девочка"11. Годом позже, когда Лорка опубликовал сборник стихов "Цыганское романсе-ро", Дали сказал, что, по его мнению, стихотворение "Фамарь и Амнон" с "каплями кровосмешения" и "упругой завязью розы" было одним из лучших в нем12. Этот комментарий явился еще одной аллюзией на их совместный акт с Маргаритой Мансо, поскольку, как объяснял Дали, после ласк Лорка качал ее на руках, нашептывая на ухо четверостишие из "Фамари и Амнона" — слова, которые восклицал Амнон, перед тем как овладеть свой сестрой:
Фамарь, концы твоих пальцев,
как завязь розы, упруги,
а в пене грудей высоких
две рыбки просятся в руки...13
Сцена с Маргаритой произвела сильное впечатление на Дали. Он обратил внимание на то, что романс Лорки "Погибший из-за любви" посвящен ей. Впоследствии Дали любил цитировать строки из него, навеянные причудливо скользящим светом серповидной луны:
...Луна, чесночная долька,
тускнея от смертной боли,
роняла желтые пряди
на желтые колокольни 14.
В июне 1926 года у Дали начались годовые экзамены в Академии. Официальный лист успеваемости свидетельствует, что он провалился по нескольким дисциплинам — "цвет и композиция", "рисунок движущихся фигур" и, кроме того, не присутствовал на экзамене по теории изящных искусств и архитектурным формам15. За такими "результатами", произвольно зафиксированными в протоколах, стояло событие, быстро получившее мифическую окраску.
Дали должен был 11 июня явиться на экзамен по теории изящных искусств. По свидетельству администрации, он, не укладываясь в отведенный срок, позвонил в Академию с просьбой перенести экзамен. Его просьбу удовлетворили, перенеся экзамен на 14 июня16. Сальвадор Дали Куси не был согласен с этой версией. Он утверждал, что его сын присутствовал 11 июня, а вот экзаменационная комиссия не явилась17.
Дело в том, что в Академии не было строго определенной системы сдачи экзаменов и только устные экзамены сдавали публично. Студенту предлагали вытащить билет с вопросами, причем не один. Затем экзаменующемуся предоставлялась возможность выбрать один из вопросов, указанных в билете, и отвечать. Дали отказался тащить билет. Согласно протоколу, составленному впоследствии, он заявил: "Я не буду отвечать! Поскольку ни один из преподавателей не может судить о моих знаниях, ибо не обладает таковыми сам, я удаляюсь". Комиссия, естественно, была оскорблена18.
Этот поступок Дали кажется преднамеренным, несмотря на то что в "Тайной жизни" он это отрицает19. Его друг Хосеф Риголь вспоминает, что на экзамен Дали заявился в ярком пиджаке с гарденией в петлице, к тому же приняв большую дозу абсента — для вдохновения, пояснил он, хотя скорее для храбрости20. 23 июня 1926 года состоялось чрезвычайное собрание преподавателей Академии для вынесения решения о поведении Дали. Его личное дело было представлено директору деканом факультета Мигелем Блеем, который напомнил собранию об отчислении Дали в 1923/24 учебном году и упомянул о порочащих
Академию слухах, якобы распускаемых Дали в Барселоне. Собрание быстро пришло к единодушному мнению — исключить Дали. Он или его отец должны быть уведомлены об этом немедленно, и приказ об исключении вывесили на доске объявлений21.
В письме домой Дали сообщил: "Это был единственный способ с достоинством противодействовать их гадкому обращению, любое другое поведение означало бы примирение с несправедливостью, и я нахожу абсолютно неправильным, что невежественные люди осмеливаются экзаменовать меня". На следующий день Дали уехал в Барселону. Пришла хорошая новость — граф Эдгар Невиль (известный испанский драматург, журналист и дипломат) намеревался купить его картину с изображением Мадонны и просил назначить цену. "Значит, я богат! — воскликнул Сальвадор и добавил: — Как только я приеду в Кадакес, я буду вновь писать"22. Это обещание не могло утешить его отца, но тем не менее Дали смог за лето убедить его, что решение комиссии было несправедливым.
Сохранился отцовский комментарий к исключению Дали. 12 ноября 1926 года приказ об исключении был опубликован в "Бюллетене Министерства образования и изящных искусств". Дон Сальвадор подшил приказ в свой альбом и на семи страницах высказал мнение по поводу "этой отвратительной Академии, о которой можно сказать, что она "достойно" представляет нашу несчастную Испанию". Незнание собственных законов, систематические прогулы преподавателей, произвол в оценке знаний, Рафаэль Доменеч — "наиглупейший из всех испанских педагогов" — преподает историю искусств! Что касается графики (одной из специализаций Академии), то счастливой удачей можно считать то, что у его сына в Фигерасе был прекрасный учитель Хуан Нуньес... Короче, не Академия, а просто несчастье. Неудивительно, что Сальвадор оказался жертвой этого испорченного и бесчестного заведения23.
Шестнадцать лет спустя Дали решился все же дать объективную оценку своего исключения, признав, что он просто ввел отца в заблуждение:
Интересно, помнил ли Дали, что он написал в своем дневнике в апреле 1920 года, когда отец объявил о решении отправить его в Академию? В приподнятом настроении он строил тогда планы, что будет работать "как сумасшедший" в Академии три года, затем продолжит образование в Риме и вернется в Испанию настоящим гением25. Обстоятельства сложились по-другому, но все шло не так уж плохо. Воодушевленный опытом, который он получил в Париже, оставив навсегда Академию, Дали утвердился в своем намерении создать такие произведения, которые позволили бы ему завоевать Париж. У него были собственный стиль и видение, талант и энергия. Но потребовалось три года серьезных усилий для превращения мечты в реальность.
В 1970 году Дали сказал одному из репортеров о Мадриде, выделив его из всех европейских столиц: "Места, изображенные Веласкесом, и наиболее важные воспоминания моей жизни о годах, проведенных с Лоркой, Бунюэлем и ультраистами, -для меня это все Мадрид".
Возможно, то было одно из самых искренних его признаний26.
Примечания
1. SDFGL, pp. 16, 20, 32.
2. Garcia Lorka, Obras completas, I, pp. 953-957.
3. Jean Cassou, "Lettres espagnoles", Mercure de France, Paris, No. 673 (1 Julyl926), pp. 235-236.
4. Bosquet, p. 56. В оригинале на французском: "Mais je me sentais fort flatte au point de vue du prestige. C'est que, au fond de moi-meme, je me disais qu'il etait un tres gran poete et que je lui devais un petit peu du trou de c- du Divin Dali! Il a fini par s'emparer d'une jeune fille, et c'est elle qui m'a remplace dans le sacrifice. N'ayant pas obtenu que je mette mon c- a sa disposition, il m'a jure que le sacrifice obtenu de la jeune fille se trouvait compense para son sacrifice a lui: c'etait la premiere fois qu'il couchait avec une femme".
5. Gibson, "Con Dali у Lorca en Figueres", p. 11.
6. Ontacon and Moreiro, p. 122.
7. Дело Маргариты Мансо, так же как и дело Дали, хранится в архиве Факультета изящных искусств Мадридского университета (Universidad Complutense).
8. Из разговора с Марухой Мальо в Мадриде 15 мая 1979 г.
9. Из того же источника.
10. SDFGL, р. 36.
11. Ibid., р. 57.
12. Ibid.
13. Garcia Lorka, Obras completas, I, p. 441.
14. Ibid., p. 421. Cf. SL, p. 243.
15. См. примеч. 154.
16. Из рапорта Дисциплинарного комитета Художественного факультета Академии в деле Дали (в том же архиве).
17. Несколько страниц заметок Сальвадора Дали Куси по поводу исключения его сына датированы 20 ноября 1926 г. и хранятся в альбоме вырезок (Фонд Галы-Сальвадора Дали, Фигерас, pp. 144-150).
18. Документ хранится в деле Дали на Факультете изящных искусств Мадридского университета (Universidad Complutense).
19. SL, pp. 16-17.
20. Rodrigo, Lorca-Dali. Una amistad traicionada, p. 85.
21. Копия машинописного документа, озаглавленного "Собрание профессоров, составивших дисциплинарный комитет в день 23 июня 1926 года, в семь часов вечера", хранится в деле Дали (архив Факультета изящных искусств Мадридского университета).
22. Письмо хранится в Фонде Федерико Гарсиа Лорки, Мадрид.
23. Альбом вырезок Сальвадора Дали Куси (pp. 144-150).
24. SL, p. 204.
25. Dali, Un diari: 1919-1920, p. 85.
26. Педро Родригес: "Дали возвращается домой". "Я первый в мире дистрибьютор..." (Los Sitios, Girona, 12 July 1970).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
