Сюрреализм в Мадриде и группа "Иберийцы"

Лорка и Дали пропустили лекцию о сюрреализме, прочитанную 18 апреля 1925 года Луи Арагоном в Резиденции. Однако они могли слышать рассказы своих друзей о ней или же прочитать стенограмму лекции, поскольку правила Резиденции требовали сохранения стенограммы лекций приезжих знаменитостей. Тезисное изложение лекции было в скором времени напечатано в июньском номере журнала "La Revolucion Surrealiste" ("Сюрреалистическая Революция"), который наверняка имелся в Резиденции.

Арагон вызывающим тоном (по его мнению, вполне подходившим для подобных мероприятий) обрушился на современное западное общество и на "великие интеллектуальные силы (университеты, религии, правительства), поделившие мир между собой и отделяющие личность от самой себя с раннего детства согласно давно установленному зловещему плану". Он заверил слушателей, что "добрая христианская эра" закончилась и что он прибыл в Мадрид с благой вестью о рождении сюрреализма как "явления нового бунтарского духа":

Мы повсеместно пробудим зачатки смущения и дискомфорта. Мы агитаторы этого духа... Евреи, покидайте ваши гетто! Люди, умирающие от голода, познайте, наконец, вкус хлеба! Индия легендарного Брахмы, освобождайся от тысяч орудий! Твоя очередь, Египет! Пустите торговцев наркотиками в наши запуганные страны! Пусть далекая Америка обрушится под тяжестью своих небоскребов абсурдных запретов! Бунтуй, мир! Посмотри, насколько суха земля, как она готова к огню! Как сено, можно сказать¹.

Похоже, что мадридская пресса обошла молчанием приезд Арагона и не напечатала даже отрывки из его лекции, прочитанной на французском языке (как и лекция Бретона несколькими годами ранее). Все же нельзя было отрицать главного — сюрреализм в лице одного из своих ярчайших апологетов проложил путь в испанскую столицу, причем не без пикантных подробностей (по словам Бунюэля, Арагон шокировал Альберта Хименеса Фрауда вопросом, есть ли в городе нормальные писсуары²). Тот факт, что лекция была прочитана в Резиденции, еще раз подтверждает, что "Рези" являлась центром современной культуры в Испании.

Приезд Арагона совпал с открытием в Мадриде новой ассоциации под названием Общество художников-иберийцев, в котором, согласно названию, были и португальцы. В манифесте, подписанном также Мануэлем де Фальей, Даниэлем Васкесом Диасом, музыкальным критиком Адольфо Саласаром, Лоркой и Гильермо де Торре, основатели общества объясняли, что основным стимулом его создания был недостаток помещений и залов в испанской столице, лишивший художников возможности выставлять свои работы и получать признание³.

Иберийцы начали с организации вернисажа и представления картин 27 мая 1925 года во Дворце Веласкеса в мадридском парке Ретиро. На фотографии, опубликованной на обложке "Abc", запечатлены: застенчивый Дали, стоящий за спиной Эухенио д'Орса, Эдуардо Маркина, министр образования и изящных искусств и скульптор Викторио Мачо. Присутствие Маркина объяснялось тем, что целых два зала выставки были отведены под работы его зятя Рамона Пичота, только что умершего в Париже, к великому горю Пикассо⁴.

Перед открытием выставки некоторые из наиболее радикальных иберийцев распространили среди посетителей листовки с декларацией целей их творчества⁵. Судя по яростным нападкам на Королевскую Академию Сан-Фернандо, одним из авторов декларации был Дали:

Мы, нижеподписавшиеся, открывая первую выставку художников-иберийцев, извещаем, что:

1. Мы живем творчеством, а умираем по доброй воле нашей публики.

2. Мы ненавидим официальную живопись.

3. И прекрасно знаем, что это такое.

4. Мы полагаем, что валенсийская школа ужасна.

5. Мы уважаем и считаем прекрасными творения великих мастеров: Рафаэля, Рембрандта, Энгра и т.д.

6. Из этого следует вот что: презирают классическое искусство как раз члены Королевской Академии художеств, ибо они оповестили мир о своем открытии раннего французского импрессионизма, не поняв валенсийцев (хотя сейчас Академия восхищается, к примеру, Муньосом Дегреном). Мы считаем, что мало кто принес столько вреда молодому поколению, чем Соролья и его последователи.

7. Мы восхищаемся нашим веком и его художниками и надеемся, что нашими работами выражаем уважение к Дерену, Пикассо, Матиссу, Браку, Хуану Грису, Северини, Пикабиа, Де Кирико, Соффичи, Лоту, Кислингу, Глезу, Леже, Озанфану, Тогору и т.д.⁶.

Хосе Морено Вилья, один из сорока иберийцев, много писал в прессе об этой выставке. Поскольку она была весьма эклектичной, а словарный запас участников — чрезвычайно разнообразным: говорилось о "плотных, устойчивых красках", о "сдержанном локальном цвете", о "хорошо проработанной форме", о "пластичности", об "объеме", "прозрачности", "тщательно рассчитанном ритме" и "линеарной чувственности", — казалось, никого не заботило содержание картин: картина не должны ничего означать, это прочно сработанные вещи с собственным правом на существование. Испанское искусство вступило в новое время, в чем Морено Вилья был твердо уверен⁷.

С этой выставки начался триумф Дали в Мадриде. Он экспонировал одиннадцать работ, из них семь — в кубистической манере и четыре — в реалистической: "Купальщик" (1924), "Портрет Луиса Бунюэля" (1924), "Сидящая девушка. Вид сзади" (1924) и "Обнаженная" (1925)⁸.

Одно из его кубистических полотен — "Натюрморт" (1924), известное также под названием "Бутылка рома с сифоном", привлекло внимание критиков и публики. Оно многим было обязано итальянским "метафизикам", особенно — Моранди, ранние работы которого поразили Сальвадора в "Valori Plactici"⁹. Однако не все одобрили эту картину Сальвадора. "На ней изображена пища уже после того, как ее съели", — отметил в своем обзоре критик журнала "Buen Humor" ("Здоровый юмор"). "Предложенные зрителю груши слишком зелены, чтобы их можно было использовать по назначению, а бутылка полупустая потому, что из нее уже пили". Лорка послал вырезку из этой статьи Дали, вернувшемуся в Каталонию, со следующим комментарием: "Мне кажется, что ее написал Мануэль Абриль. Это вполне в его стиле"¹⁰.

Другая кубистическая картина выставки — "Портрет" (1923-1924) почти наверняка представляет собой первое изображение Лорки в работах Дали. Поскольку Лорка был чуть ли не единственным, кто поддерживал кубистические устремления Дали, эту картину стоит рассматривать как дань не только Лорке-поэту, но и понимающему критику¹¹. Несколько месяцев спустя Дали подарил Лорке "Обнаженную" и "Бутылку рома с сифоном". Сохранилась прекрасная фотография поэта, гордо сидящего под натюрмортом.

Хосе Морено Вилья жил вместе с Дали в Резиденции и, в отличие от других критиков Мадрида, хорошо знал художника и его творчество. Он уверил читателей в самобытности каталонского художника, выделив его среди тех, чьи работы также были представлены на этой выставке. Рожденный в Фигерасе, Дали сформировался в Кадакесе, где еще до него Пикассо и Дерен создавали свои работы в кубистическом стиле. Учитывая это, Дали не смог не принять позицию "убежденного сторонника архитектонического, конструктивистского и формального направлений в живописи"¹².

Некоторые ведущие критики положительно оценили работы Дали. Мануэль Абриль, которому Лорка приписал едкую статью в "Buen Humor", обратил внимание на два направления поисков Дали (его увлечение кубизмом и более "реалистическую" манеру), подчеркнув, что они развиваются параллельно. В "Бутылке рома с сифоном", продолжал он, "музыкальная структура картины достигает своей выразительности и великолепной гармонии"¹³. В то же время Дали мог быть польщен похвалой Эухенио д'Орса — известного авторитета в области испанского искусства¹⁴, а также кратким резюме испаниста Жана Кассу в журнале "Mercure de France" ("Французский вестник"), который назвал его и Бенжамина Паленсию "ясными умами и прекрасными геометрами"¹⁵.

Успех Сальвадора в Мадриде был должным образом освещен в прессе Барселоны, Жероны и Фигераса¹⁶. Это доставило его отцу большое удовольствие; тем не менее он в письме одному из преподавателей Академии Сесилио Пла осведомился об академических успехах сына. Пла отвечал, что Сальвадор — хороший студент, дипломатично добавив, что "он не всегда посещает занятия"¹⁷.

Однако пропуски занятий не помешали Дали сдать годовые экзамены, получив "отлично" по технике живописи и истории искусства (периоды XVIII — начало XX века) и "удовлетворительно" по рисованию натюрмортов и технике гравюры на меди¹⁸.

Примечания

1. Aragon, p. 25.

2. BMDS, p. 76.

3. Манифест был опубликован в журнале: Alfar, La Coruna, No. 51 (July 1925), p. 68; перепечатан Бруегой (Manifestos, proclamas, etc., pp. 114-118).

4. Abe, Madrid, 29 May 1925. Фотография воспроизведена в SDFGL, p. 129, и DOH, p. 35.

5. Moreno Villa, "Nuevos artistas", p. 80.

6. МЕАС, II, p. 173.

7. Moreno Villa, "La jerga profesional".

8. Santos Torroella, Dali. Eроса de Madrid и "Salvador Dali en la primera exposicion de la Sociedad de Artistas Ibericos".

9. Santos Torroella, "The Madrid Years", p. 85.

10. Статья с комментарием Лорки включена в альбом вырезок Сальвадора Дали Куси (Фонд Галы — Сальвадора Дали, Фигерас). Она была напечатана в "Buen Humor" (Мадрид, 21 июня 1925 г.). Предшествующий номер журнала напечатал репродукцию "Купальщика", моделью для которого послужил друг Дали из Фигераса Хуан Ксирау.

11. Картина воспроизведена с детальными комментариями, см.: Santos Torroella, Dali. Ёроса de Madrid, pp. 28-34.

12. Moreno Villa, "La exposicion de Artistas Ibericos'".

13. Heraldo de Madrid, 16 June 1925, p. 3.

14. Eugenio d'Ors, "Glosas", Abe, Madrid, 3 June 1925.

15. Jean Cassou, "Lettres espagnoles", Mercures de France, Paris, No. 655 (1 October 1925), pp. 233-234.

16. Многочисленные вырезки из газет и журналов в альбоме Сальвадора Дали Куси (Фонд Галы — Сальвадора Дали, Фигерас).

17. Письмо включено в альбом Сальвадора Дали Куси.

18. Аттестат Дали хранится в его деле на Факультете изящных искусств Мадридского университета (Universidad Complutense).

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница