Первые шаги художника

Большая весенняя ярмарка в честь праздника Воздвижения Креста Господня в Фигерасе начиналась 3 мая, ей предшествовали длительные приготовления. Ярмарка длилась неделю; народ не только гулял, смотрел корриду, праздновал свадьбы и танцевал сардану — шла бойкая торговля, обмен всяческими продуктами и скотиной. Празднично и ярко разодетые крестьяне съезжались со всей округи; гостиницы и постоялые дворы были переполнены. Горожане и сельские жители общались между собой, а дети веселились как никогда, развлекаясь каждый по своему вкусу, начиная с бородатой женщины, блошиного цирка и кончая волшебным фонарем и хождением по канату. С появлением современных аттракционов Крестовоздвиженская ярмарка стала терять былую привлекательность и сегодня весьма отдаленно напоминает праздники времен отрочества и юности Дали¹.

Празднество 1918 года стало особенно запоминающимся, поскольку обычный ажиотаж был подогрет открытием на бульваре памятника знаменитому сыну Фигераса, Нарсису Монтуриолю — первому конструктору подводных лодок и утопическому социалисту. Многие годы люди ждали этого памятника, был объявлен всенародный сбор средств, в прессе часто появлялись статьи на эту тему. И вот, наконец, мечта стала реальностью. Скульптура Энрике Касановаса была установлена на специально подготовленном пьедестале и представляла собой фигуру женщины с обнаженной грудью и широкими бедрами, поднимающуюся из моря с веткой оливы в руке. К этому моменту местным писателем и главным редактором газеты "Emporda Federal", Хосефом Пухадасом, была выпущена книга о Монтуриоле — "Жизнь героя", на презентации которой присутствовали видные люди города, включая и отца Дали².

Скульптура Касановаса произвела сильное впечатление на Дали, что сказалось на одной из его ученических работ. Тогда же стало заметным влияние фресок Пюви де Шаванна, которого Дали открыл для себя³.

Во время ярмарки произошло еще одно важное событие. Незадолго до того созданное концертное общество организовало в театре Принсипаль первую выставку работ современных художников Ампурдана. Дали среди них не было. Художественный критик газеты "Emporda Federal" выразил разочарование по поводу того, что большинство работ оказались весьма традиционны и мало кто из художников мог похвастаться знакомством с последними европейскими тенденциями в искусстве. Одним из исключений оказался Рамон Рейг, школьный товарищ Дали, работы которого приятно удивили критика, сулившего ему прекрасное будущее⁴.

Возможно, оценка, данная другу, побудила Дали попытаться показать свои картины на ближайших выставках. Между тем наступила осень 1918 года. Чувствовался всеобщий духовный подъем в связи с окончанием Первой мировой войны и установлением мирных отношений. Дали и четыре его институтских приятеля решили выпускать школьный журнал "Studium" ("Студиум"). Издателем и автором идеи был пятнадцатилетний Хуан Ксирау Палау, младший отпрыск одного фигерасского семейства, вовлеченного в движение левых. Отец Хуана Ксирау дал деньги на журнал⁵. Дали, Хуан Турро (ставший позднее знаменитым врачом), Рамон Рейг и рано поднаторевший в политике и революционно настроенный Хайме Миравитлес с энтузиазмом поддержали молодого Ксирау⁶.

В декабре 1918 года, накануне выхода журнала, состоялась первая официальная выставка Дали совместно с двумя другими художниками Фигераса — Хосефом Бонатеррой Грасом и Хосефом Монториолем Пу-игом. Художники выставлялись в театре Принсипаль. Бонатерра, который был на двадцать лет старше Дали, становился все более и более известен в Каталонии, однако впоследствии отошел от живописи. Монториоль не оправдал надежд и сегодня практически забыт. Художественный критик "Emporda Federal", публиковавший статьи под псевдонимом "Пувис" (вероятно, сам главный редактор — Хосеф Пуиг Пухадас), был весьма выразителен в оценке сына нотариуса: "Сальвадор Дали станет откровением для многих". Он писал:

Личность, содержащая внутри себя тот мир, который отражен в сто картинах, уже значительна в художественном смысле... Мы не имеем никакого права говорить о мальчике Дали, поскольку вышеназванный мальчик — уже мужчина... Мы не имеем права говорить, что он подает надежды. Нам следовало бы сказать, его талант уже проявляется.

Личность, которая так экспериментирует со светом, как Дали Доменеч, столь смело накладывает теплые мазки в картине "Пьяница"; личность, у которой столь утонченный декоративный вкус (о нем свидетельствуют рисунки углем, особенно изображение бастиона), уже является художником и, несомненно, оставит свой след и напишет превосходные работы, пусть даже такие простые, как, например, "Должник".

Мы приветствуем нового художника и уверены, что в будущем наши слова обретут силу пророчества: Сальвадору Дали суждено стать великим художником⁷.

Слова критика о рисунке углем бастиона, одного из укреплений Кадакеса, безусловно верны. Сам рисунок является собственностью Музея Сальвадора Дали во Флориде⁸. Пувис умело подчеркнул подлинные достоинства работы, да и сам Дали писал в 1922 году, что она показалась ему блестящей⁹.

Пувис проницательно отметил оригинальность "Пьяницы" (картины, размером 50 х 32 см¹⁰, выполненной гуашью в 1918 году). Она запоминалась смелым сочетанием красок и почти экспрессионистской манерой изображения¹¹.

Одобрение Пувиса должно было чрезвычайно польстить Дали. Но, возможно, еще больше его воодушевил жест ближайшего друга его отца, Хоакима Куси Фортунета. Родом из Льерса, как и Дали, быстро ставший миллионером, он был просвещенным предпринимателем — тип, гораздо чаще встречающийся в Каталонии, чем в остальной Испании. Куси, по словам Анны Марии Дали, купил две картины ее брата — "это были первые проданные им работы"¹². Обстоятельства складывались самым удачным образом: Дали уже в начале своей карьеры оказался баловнем местной прессы, нашел полную поддержку со стороны семьи и получил поощрение богатого друга родителей. Художественный успех не мог обойти его, наделенного природным талантом и способностями к самоотверженной работе. Ему оставалось только продолжать творить.

Первого января 1919 года, когда выставка подходила к концу, вышел первый номер журнала "Студиум", издаваемого Дали и его друзьями. Это был скромный — всего шесть страниц серой газетной бумаги, — но обладавший своим стилем журнал. Может показаться странным, что статьи в нем написаны, за редким исключением, на испанском языке, а не на каталанском. Это объяснялось необходимостью широкого распространения журнала в студенческой среде. Преданность Каталонии, тем не менее, угадывалась между строк, и одно из стихотворений в третьем номере было посвящено "каталонскому энтузиасту и преданному поклоннику каталонской литературы, Сальвадору Дали Доменечу".

Легко предположить, что содержание журнала стало плодом больших дискуссий. Дали взял на себя обязанность ежемесячно готовить по статье о каком-нибудь великом художнике и подбирать иллюстрации; Ксирау взялся за сочинение обширного эссе под названием "Ампурдан сквозь века", а Миравитлес обеспечивал серию обзорных очерков, посвященных научным изобретениям. Что касается внештатных сотрудников, то они были заняты подбором для каждого выпуска произведений "иберийских поэтов" — не испанских, не каталонских, но иберийских. То был еще один признак идеалистической ориентации на космополитизм, характерной для этого издания. Такими поэтами оказались: каталонец Хуан Марагаль, никарагуанец Рубен Дарио, португалец Герра Жункейро, андалузец Антонио Мачадо, еще один каталонец Хасинт Вердагер и наконец кастилец Энрике де Меса. Примечания к стихам сделал Рамон Рейг, чьи комментарии, посвященные творчеству Рубена Дарио, являются наиболее интересными. "Его произведения исполнены духа космополитизма", — писал Рамон Рейг¹³.

Дарио (1867-1916) дал революционный толчок испанской поэзии начала XX века, оставив глубокий след в чувствах нового поколения читателей. Отличавшееся живым восприятием современных тем и впитавшее новые веяния французской поэзии конца века, исполненное изысканной чувственности, музыкальности слога, духа пантеизма и экзотичности, его творчество мощно вторглось в испанскую поэзию, которая к этому времени стала удушающе академичной, банальной и погрязшей в формализме. Не стоит удивляться, что Дали и его товарищи так восхищались Дарио.

Шесть заметок Дали о знаменитых художниках (примерно по 450 слов каждая) появились под рубрикой "Великие мастера живописи". Этими мастерами были Гойя, Эль Греко, Дюрер, Леонардо да Винчи, Микеланджело и Веласкес. Каждую заметку иллюстрировали две черно-белые репродукции, переснятые из альбомов домашней коллекции книг издательства "Гованс и Грей". Эти статьи подтверждают, что юный Дали сосредоточенно и детально исследовал картины гениальных художников. До 1919 года у него не было возможности увидеть подлинники этих работ, цветными иллюстрациями он также не располагал, и все же его заметки удивляют своей основательностью.

Гойя привлек Дали жаждой познания жизни во всех ее проявлениях, открытостью, интересом к миру. Дали подчеркивает резкий контраст между его шпалерами, празднично изображающими мах и тореро, и работами "черного" периода, написанными в Кинта дель Сордо. Дали пишет, что Гойя выразил "ожидания и надежды своего народа".

Если Гойя — человек земли, со своими радостями и страданиями, то Эль Греко — воплощение высшей духовности. Дали совершенно не согласен с мнением, что художник удлинял формы в своих картинах из-за дефекта зрения. Отнюдь нет! Настоящее искусство живет не правилами, а достоверным изображением чувства.

Дюрер, как и Гойя, стремится показать обычаи и переживания своего народа, и Дали находит его искусство удивительным по глубине мысли. Интересно, что шестнадцатилетний критик обращает особое внимание на "неустанную жизнь" и "непрестанный труд" Эль Греко и Дюрера. Способность самого Дали работать с не меньшим упорством поражала всех, кто его знал.

Что касается Леонардо, Сальвадор напоминает, что он был настоящим "человеком Возрождения", именно этим он заслужил безусловную любовь юного художника: "Превыше всего то, что он был страстной натурой, любящей жизнь. Он исследовал и анализировал каждую вещь с одинаковым обожанием и удовольствием; все казалось ему достойным внимания". Произведения да Винчи являются образцом "постоянной вдумчивой любви", вложенной в них художником. Леонардо "беспрестанно, с любовью, со страстью творца решал исключительно сложные проблемы и давал мощный движущий импульс искусству".

Статья, посвященная Микеланджело, оказалась короче других, а панегирики в ней — менее убедительными. Чувствуется, что Дали внутренне уже подошел к завершению своего обзора.

Однако восхищение Веласкесом вновь прозвучало искренне и неподдельно. "Один из величайших, возможно, самый великий художник Испании, и один из немногих великих художников в мире". Дали подмечает, что манера обращения Веласкеса с цветом и его техника временами "импрессионистичны". Обожание Веласкеса сохранилось у Дали на всю жизнь.

Кроме обзора творчества великих мастеров Дали нарисовал несколько заставок к журнальным рубрикам, включая титульную виньетку, и написал два стихотворения: одно — в прозе под названием "Сумерки", и второе — тоже на "сумеречную" тему. Эти литературные эксперименты напоминают о том, как Дали любил закаты, а также о его глубоком увлечении ранней поэзией Хуана Рамона Хименеса и Антонио Мачадо и, возможно, французскими символистами, повлиявшими на творчество испанцев, в особенности Полем Верленом. В "Сумерках" двое влюбленных проходят мимо автора и растворяются в темноте. Рассказчик говорит о своем одиночестве и желании "улыбаться, как и они". Влюбленные возвращаются:

Когда звуки падают тихо
Отображения на воде...
Романская колокольня...
Умиротворение умирающего
Дня... Таинственность
Наступающей ночи... все
Засыпает, теряя четкость...
И вот под бледным Светом звезды,
У дверей почтенного
Дома слышны их
Тихие голоса, и потом вдруг нет
Больше звуков, и свежий
Ночной бриз колышет
Ветви акаций в саду,
Осыпая дождем белых цветов
Стоящих близко влюбленных...¹⁴

Любовь к искусству, страстное желание состояться как художник, голос чувственности — все это можно найти в "Студиум", явно или между строк. Более всего поражает вовлеченность юных сочинителей в жизнь общества, их стремление изменить мир.

Примечания

1. Teixidor Elies, pp. 189-196; Romero and Ruiz, pp. 16-17, 72-73.

2. Emporda Federal, Figueres, ljune 1918.

3. Dali, Ninots. Ensatjos sobre pintura, 1922, reproduced by Anna Maria Dali, Naves imatges de Salvador Dali, pp. 27-28.

4. R. Girald Casadestis, "L'exposicio d'artistes empordanesos".

5. Jimenez and Playa Maset, "Dali vist des de l'Emporda -XIII. Jaume Miravitlles", Нота Nova, Figueres, No. 370 (10 July 1984), p. 13; Miravitlles, "Una vida con Dali".

6. Guillamet, "Studium", la revista del jove Dali".

7. "Puvis", "Notes d'art. L'exposicio de la Societat de Concerts", Emporda Federal, Figueres, No. 415, 11 January 1919.

8. Reproduced in DOH, p. 18.

9. Dali, Ninots. Ensatjos sobre pintura, quoted by Anna Maria Dali, Naves imatges de Salvador Dali, p. 28.

10. Ibid., p. 27.

11. DOH, p. 26.

12. Anna Maria Dali, Naves imatges de Salvador Dali, p. 14.

13. Studium, Figueres, No. 2 (1 February 1919), p. 4.

14. Ibid., No. 6 (l june 1919), p. 5.

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница