Средняя школа, Коллеж братьев Марист и Муниципальная школа рисования
Не ограничившись тем, что его сын был принят в старшие классы осенью 1916 года, Сальвадор Дали Куси одновременно записал его в католический Коллеж братьев Марист, расположенный на бульваре Рамбла (это здание под номером 21 в наши дни занимает Испано-Американский банк)1. Предметы в школе и коллеже совпадали, темы уроков дублировались, но помимо этого дети получали некоторое религиозное образование, присутствуя на ранних утренних службах и слушая проповеди. Двойная система образования широко практиковалась в Испании и была популярна в семьях среднего класса, готовящих сыновей к поступлению в университет.
Родители Дали наверняка радовались его успехам. Он добросовестно относился к занятиям и с успехом выдержал все экзамены первого года в мае 1917-го. Вот его результаты: испанский язык ("хорошо"), мировая и европейская география ("отлично"), основы арифметики и геометрии ("хорошо"), катехизис, начальный курс ("отлично"), каллиграфия ("отлично")2.
К счастью, в школе был прекрасный учитель рисования, Хуан Нуньес Фернандес (1877-1963), андалузец из Эстепоны (близ Малаги). Нуньес был выпускником Королевской Академии искусств Сан-Фернандо, где удостоился двух премий. Специализировался он по гравюре. В 1899 году Нуньес продолжил обучение в Испанской Академии изящных искусств в Риме, а в 1903 году переехал в Париж. Свою должность в Фигерасе он занимал с 1906 года. Высокий, красивый, скромный человек с военной выправкой, унаследованной им от отца, подполковника испанской армии. Наделенный божьим даром, он пользовался большим авторитетом и был учителем по призванию.
Из великих мастеров Нуньес больше всего ценил Рибейру, Рембрандта и, конечно, Веласкеса3. Превосходный график, он получил на Национальной выставке 1919 года медаль за прекрасный офорт "Поцелуй Иуды" (по Ван Дейку), находящийся теперь в Королевской Академии изящных искусств в Мадриде4. У него были способности к рисунку углем и карандашом; иногда, но не очень успешно, он также работал маслом. Его пейзажи, написанные под воздействием работ импрессионистов и каталонца Хоакима Мира, несомненно, привлекательны, хотя он никогда не выставлял их, возможно, опасаясь критики. Нуньес, как оказалось после смерти, втайне был писателем: среди его бумаг были обнаружены многочисленные стихи и рассказы5.
Вскоре после переезда в Фигерас Нуньес получил должность директора вечерней Муниципальной школы рисования, куда позже отец записал и Сальвадора.
Нуньес сразу понял, что в лице сына нотариуса он получил многообещающего ученика; похоже, что и Сальвадор, со своей стороны, быстро осознал, что обрел достойного учителя. Интересно, рассказывал ли Дали когда-нибудь своему учителю о священнике, который велел своим ученикам "не переходить границ", раскрашивая рисунок. Нуньес, который сам был приверженцем точности, без сомнения, одобрил бы этот совет. Успехи Сальвадора были очевидны. Заканчивая первый год своего обучения — это совпало с его тринадцатым днем рождения, — он получил специальный диплом в Муниципальной школе рисования. Документ, датированный 1 июня 1917 года, подписали Нуньес и мэр Фигераса Пухоль, близкий друг отца Дали и Пепито Пичота6.
По словам Анны Марии, отец был настолько доволен успехами сына, что организовал выставку его последних работ прямо в доме. Гостям, кроме того, предлагали угощение гаротаду — блюдо из морских ежей (любимое праздничное кушанье семейства Дали)7.
Нуньес за шесть лет научил Дали всему, что умел. Дали признал это в "Тайной жизни", значительно преувеличив число учеников, с которыми был вынужден конкурировать:
Тридцать лет спустя Дали пошел еще дальше в своей оценке, сказав, что именно Нуньеса он уважал как наставника более других9.
Возможно, Нуньес для своих питомцев проводил анализ тех пятнадцати картин из музея Прадо, которые привезли в Фигерас в конце XIX века (ныне они находятся в Музее Ампурдана). Этот список включает выдающиеся холсты Менгса и Хуана де Арельяно, собрание малых голландцев и работы школы Рибейры. Сам факт, что данная коллекция была предоставлена городу музеем Прадо, уже впечатлял учеников, постоянно напоминая им, что Испания обладает одной из величайших художественных галерей мира10.
В Муниципальной школе рисования и в средней школе Дали сошелся с другим начинающим художником, Рамоном Рейгом Короминасом (1903-1963), который был на год старше Дали. Признанный одним из лучших каталонских акварелистов, он написал проникновенный некролог на смерть Нуньеса. Он выразил в нем преклонение перед учителем и вспоминал, как, "исправляя наши работы с карандашом в руке", Нуньес "отпускал остроумные замечания по поводу наших ошибок, делая поправки на листе... Бывало, что точным движением он существенно улучшал и без того неплохой рисунок". Рейг утверждал, что Нуньес оставил неизгладимый след в душах своих учеников, убедив их в необходимости соблюдения точности11.
Другой талантливый воспитанник Нуньеса, Мариа Баиг, был на два года моложе Дали, однако его многообещающая карьера оборвалась: он потерял зрение в сорок лет. Баиг писал натюрморты с хлебными караваями, очень похожие на натюрморты Дали. Такое совпадение можно объяснить лишь общей для них школой Нуньеса12.
В "Тайной жизни" Дали путает все три учебных заведения, которые посещал с 1916 по 1922 год, из-за чего зачастую невозможно определить, где произошло то или иное событие. Более того, иногда Дали относит тот или иной эпизод, произошедший после 1916 года, к более раннему периоду, видимо, желая поразить читателя ранним развитием. Случай, о котором идет речь и к которому он так любил возвращаться в своих воспоминаниях, относится к неким видениям на потолке класса в школе Эстебана Трайтера, которую он посещал с четырех до шести лет:
День за днем, вспоминая виденное накануне, я совершенствовал эти галлюцинаторные образы или, если какая-то из обнаруженных картинок надоедала мне и теряла свою волнующую привлекательность, я тотчас превращал ее во что-то иное, ибо объект моих опытов — сами пятна — был подвластен моей воле, позволяя отыскивать и различать все новые и новые бесконечные образы.
Самым удивительным в этом феномене метаморфоз (послужившем основой, ключевым моментом моей эстетики) было то, что простого усилия воли достаточно было, чтобы в хаосе пятен увидеть возникший образ, с каждым разом обретавший все большую четкость и убедительность. Причем совершенствовался образ мгновенно и бессознательно13.
Вполне возможно, что маленький Дали видел некие образы в пятнах на потолке школы Трайтера, но вряд ли он мог столь осознанно "управлять" этими детскими опытами. Дневниковые записи Дали от 21 января 1920 года позволяют предположить, что в "Тайной жизни" он невольно соединил свои воспоминания о школе Трайтера с более поздними событиями в Коллеже братьев Марист: "Сидя за лакированной партой, я разглядывал царапины на голых стенах и из них составлял в голове аллегорические картинки и изображения. Одна картинка пониже стола представляла собой балерину. В другом месте, повыше, я явно видел римского воина"14. Неизвестно, читал ли Дали до 1920 года "Трактат о живописи" Леонардо да Винчи, в котором художник рассуждает о способности воображения видеть пейзажи, людей и даже батальные сцены в пятнах на стене, в игре пепла в камине, в облаках или потоках воды15. Когда впоследствии Дали читал трактат, он, без сомнения, вспомнил свой детский опыт, обнаружив в нем "ключевой момент" своей "будущей эстетики", предчувствие своих "параноидных" двойных образов. Другим предчувствием, конечно же, явилось открытие превращений скал мыса Креус 16.
Один из первых удивительных примеров двойного образа появляется среди сотен рисунков и "каракуль", которыми безудержный Дали испещрял свои школьные тетради и которые изображали гоночные машины, вакханок, бастующих рабочих, римских воинов, тореадоров, здесь были и карикатуры на учителей и одноклассников, изображения фантастических животных и самого Дали в окружении прекрасных элегантных женщин со стройными ногами. В этом рисунке Дали превратил попугая, сидящего на жердочке, в нос чудища в стиле Арчимбольдо. Видимо, Дали, увлеченный после знакомства со стереоскопом Эстебана Трайтера оптической игрой, находился под впечатлением не только игры образов на стенах, но и изумительных фантазий итальянского мастера XVI века17.
Согласно документам завершающего периода обучения Дали в Фигерасе, его успехи были заметны, несмотря на более поздние уверения Дали, что его ученическая карьера была посредственной. Даже предположив, что некоторые учителя проявляли снисходительность к Дали из-за дружбы с его отцом, в целом оценки были справедливыми и вряд ли завышались. Успешно закончив первый год обучения (1916-1917), Дали и в последующие годы показывал отличные результаты:
1918-1919: латынь, второй год — "удовлетворительно"; история Испании — "хорошо"; геометрия — "удовлетворительно"; французский язык, первый год — "отлично"; катехизис, третий год — "отлично"; гимнастика, второй год — "удовлетворительно".
1919-1920: теория литературы — "отлично"; всемирная история — "отлично"; алгебра и тригонометрия — "удовлетворительно"; французский язык, второй год — "хорошо"; рисунок, первый год — "хорошо".
1920-1921: психология и логика — "отлично"; история литературы — "хорошо"; физика — "хорошо"; физиология и гигиена — "отлично"; рисунок, второй год — "отлично".
1921-1922: этика и закон — "хорошо"; естественная история — "удовлетворительно"; общая химия — "удовлетворительно"; сельскохозяйственная и аграрная технология — "удовлетворительно".
Среди четырнадцати отличных оценок пять давали право на уменьшение платы за обучение на следующий год18.
Удовлетворительные оценки, которые Дали получил по арифметике, геометрии, алгебре и тригонометрии, стоили ему труда, если, конечно, не были завышены. Дали не имел никаких способностей к этим предметам и ужасно боялся, что его вызовут к доске (об этом он упоминает в дневниках19). Хайме Миравитлес, один из ближайших друзей Дали, по просьбе Сальвадора Дали Куси, помогал его сыну по арифметике, геометрии, физике и химии — предметам, по которым сам Мет (таким было его дружеское прозвище) всегда получал отличные оценки. Однако толку было мало. Миравитлес как-то сказал, что в конце концов научил Дали складывать и вычитать, но научить его делить так и не смог20.
Примечания
1. В 1924 г. братья Марист переехали в деревню Портос, расположенную в двадцати километрах севернее Фигераса. Школа была закрыта во время Гражданской войны и больше не открывалась. Видимо, архивы не сохранились. О датах см.: Alfons Romero and Joan Ruiz, Figueres, p. 34.
2. Аттестат об окончании Дали средней школы взят из личного дела на Факультете изящных искусств Мадридского университета.
3. Подробности взяты из каталога работ Хуана Нуньеса Фернандеса (см.: "Библиография", разд. 3).
4. Catalogo General de la calcografia nacional, Madrid, Real Academia de Bellas Artes, 1987, Nos. 5,778 and 5,779.
5. Alfons Romero and Joan Ruiz, Figueres, p. 34.
6. Фотография диплома взята из кн.: Morse, Pablo Picasso, Salvador Dali. A Preliminary Study in their Similarities and Contrasts, p. 8.
7. AMD, pp. 51-52.
8. SL, p. 140.
9. Daudet, 8 March 1970, p. 33.
10. Я благодарен Алисии Виньяс, директору Музея Ампурдана, за предоставление фотографий этой коллекции и информации о ее пребывании в Фигерасе.
11. Некролог воспроизведен в каталоге: Joan Nunez Fernandez (см.: "Библиография", разд.З), pp. [31-32].
12. Valles i Rovira, I, p. 35. Из разговоров с Алисией Виньяс в Фигерасе в 1994 г.
13. SL, pp. 45-46.
14. Dali, Un diari: 1919-1920, pp. 71-72.
15. Leonardo da Vinci, Leonardo on painting, pp. 201-202.
16. Dali, "Dali by Dali".
17. Собрание этих рисунков включено в каталог: Perrot-Moore, Dali a Perpignan (см.: "Библиография", разд. 1). Другие рисунки воспроизведены в DOH, р. 15; Romero, Todo Dali en un rostro, p. 13. Сам Дали позже использовал рисунок попугая-носа в "Пятидесяти секретах магического ремесла".
18. Копия аттестата средней школы взята из дела Дали на Факультете изящных искусств Мадридского университета.
19. Dali, Un diari: 1919-1920, passim.
20. Miravitlles, "Dali i l'aritmetica", p. 32; "Una vida con Dali", p. 5.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
