Музей Дали в Фигерасе
Восьмого ноября 1960 года, перед тем как уехать в Париж и затем в Нью-Йорк, Дали и Гала составили совместное завещание. Каждый из них назначал другого единственным наследником. После их смерти личные сбережения должны были быть поровну разделены между Сесиль Элюар и сестрой Галы — Лидией. Картины, рисунки и другие "художественные творения" завещались музею Прадо. Недвижимость предназначалась Отделению изящных искусств Министерства образования в Мадриде. Никаких ссылок на Фигерас, Кадакес и Каталонию в завещании не было1.
За месяц до этого Фигерас обрел нового мэра — Рамона Гуардиолу, юриста и учителя из Жероны, проживавшего в городе с 1951 года2. Гуардиола был умным и энергичным человеком, интересовался искусством. Он счел постыдным, что Музей Ампурдана в Фигерасе, а также другие местные общественные учреждения не имеют ни одной работы Дали. Гуардиола решил, что его долг — исправить это положение3.
Когда чета Дали в мае вернулась в Порт-Льигат, мэр поспешил встретиться с ними и предложил устроить в Музее Ампурдана отдельный зал, посвященный творчеству художника, с тем чтобы в знак благодарности тот подарил бы музею некоторые свои работы. Художник послал мэру ответ с фотографом "Мели" (Мелитоном Касальсом Касасом): Дали желает не просто отдельный зал в Музее Ампурдана, но весь музей для себя одного4.
Гуардиола немедленно выехал в Порт-Льигат. Дали сообщил, что не только решил основать свой музей в Фигерасе, но уже выбрал для него подходящее место — театр "Принсипаль", который был сожжен в 1939 году, в конце Гражданской войны. Если Фигерас возьмется за реконструкцию здания по его, Дали, указаниям, то он заполнит будущий музей своими работами. В августе в Фигерасе планировалось устроить корриду в честь Дали. Она могла бы стать идеальным поводом для объявления о том, что он, Сальвадор Дали Доменеч, Спаситель Современного Искусства, намерен основать собственный музей в родном городе. Гуардиола пришел в восторг. Тут же был создан ответственный комитет, и работа закипела5.
Чем больше Дали думал о своем музее, тем сильнее чувствовал, что мысль об этом месте ему была послана свыше. Место было идеальным со всех точек зрения. Позже он утверждал, что сама идея посетила его в миланском палаццо Реале, разграбленном во время войны. Туда в 1954 году из Рима отправилась выставка с иллюстрациями Дали к "Божественной комедии"6. Строительство здания театра "Принсипаль" было закончено в 1850 году, и его роскошь соответствовала культурному престижу города. Известные оперные труппы Испании, выступавшие с гастролями в барселонском "Лисеу", заезжали и сюда, здесь же ставились многочисленные сарсуэлы. В детские годы Дали "Принсипаль" был единственным театром Фигераса, и именно здесь художник увидел первые в своей жизни спектакли. В театральном фойе, которое представляло собой руины из обгоревших камней, он проводил свои первые выставки-с художниками Бонатеррой и Монториолем в 1918 году, и персональную выставку в 1919-м. Для Дали, который уже в шестнадцать лет мыслил себя актером в комедии жизни, открытие своего музея в помещении бывшего театра было не просто метафорическим действом, но прямо-таки велением судьбы.
Двенадцатого августа 1961 года в Фигерасе состоялось блестящее празднество в честь Дали. На открытии церемонии он въехал на поле для корриды на своем "Кадиллаке" с откидным верхом, сделав круг почета под аплодисменты толпы. В лимузин для пущего эффекта был помещен один из костюмов, созданных Галой и Кристианом Диором для бала у Бейстеги в 1951 году. Выступление трех тореро, особенно знаменитого Пако Камино, было прекрасным. И в завершение фиесты, к восторгу зрителей, была взорвана фигура быка, сделанная из пластика и начиненная фейерверками. В последний момент должен был появиться вертолет и сбросить одного из убитых быков в бухту Розес в качестве жертвы Нептуну, но этому помешала сильнейшая трамонтана.
Тем же вечером, после торжественного открытия мемориальной доски на доме по улице Монтуриоль, где родился художник, и после многолюдного приема в Городском Зале, наступил кульминационный момент праздника. Стоя среди обугленных руин театра "Принсипаль", Дали торжественно объявил о создании собственного музея. Место предопределено: ведь именно здесь прошла его первая выставка. Ничто не должно быть изменено, поскольку каждый сантиметр полуразрушенных стен сам по себе был абстрактной живописью! Это будет единственный сюрреалистический музей в мире! И в нем не будет подлинников! Дали установит огромные фотографии всех своих работ в витринах, отделанных пластиком. Посетители не будут разочарованы, поскольку фотографии картин — лучше самих картин! Те, кто захочет увидеть всего Дали, должны посетить Фигерас, потому что он станет единственным городом в мире, где будут собраны все работы Мастера. А если посетителям надоест рассматривать фотографии, они смогут сквозь огромные окна любоваться рыбным базаром, который располагался прямо возле здания.
Несмотря на улыбки и аплодисменты, муниципалитету Фигераса было над чем призадуматься. Музей без крыши, вместо подлинников — сотни фотографий картин и рисунков Дали! Едва ли это могло стать центром исследований творчества гения и привлечь толпы туристов. Таково же было и мнение Мадрида. Хотя Дали и обещал прессе, что Государственный департамент изящных искусств примет участие в проекте, никаких подтверждений этому не последовало7.
Впрочем, Дали и сам скоро понял: здание должно быть восстановлено, а не оставлено открытым дождям и трамонтане, как он планировал сначала. И поскольку в "единственный сюрреалистический музей мира" вкладывались государственные деньги, потребуется значительное собрание подлинников. Прошло десять лет, прежде чем началась работа по восстановлению театра благодаря настойчивости Рамона Гуардиолы. В 1960-е годы мысли о музее не покидали Дали, и он вносил в свой план все новые и новые изменения. Но в одном он был тверд: это должен быть Театр-Музей Дали — место, где не только демонстрируются экспонаты, но и устраиваются представления, активно воздействующие на восприятие посетителей.
Двенадцатого августа Дали объявил, что едет в Венецию. Причиной поездки была премьера спектакля, над которым он работал вместе с Морисом Бежаром. Представление состояло из комической оперы "Испанка и римский кавалер" (на музыку Алессандро Скарлатти к "Сципиону в Испании", обработанную композитором Джулио Конфальери) и балета "Гала", названного в афише "новым балетом Пьера Ральиса и Мориса Бежара", с декорациями Дали. Исполнительницей главной партии была Людмила Черина. Исидор Беа приготовил пять задников по эскизам Дали, размером девять на семь метров. Позже он жаловался, что ему мало заплатили за эту труднейшую работу8.
Питер Мур сопровождал Дали в Венецию. Вскоре он понял, насколько Мастер зависел от предварительной работы Беа, который готовил полотна, грунтовал холсты и разрабатывал перспективу в декорациях. "Атомные" картины Дали в основном расчерчивал Беа; Мур отметил, что ему отлично удавались облака, которые выглядели значительно интереснее, до того как Дали "заканчивал" их9.
Морису Бежару было так же трудно сотрудничать с Дали, как и Питеру Бруку в 1949 году. Он встречался с художником для консультаций в Барселоне и Порт-Льигате, однако в Венеции, к своему ужасу, обнаружил, что Гала держала мужа взаперти, пока он не закончил две картины, заказанные богатыми американцами10.
На премьере 22 августа 1961 года Дали сидел в ложе над оркестровой ямой, одетый гондольером, но в красном каталонском берете. Пока публика ждала начала спектакля, он брызгал краской на находящееся перед ним полотно, затем разорвал его, и из скрытой под полотном клетки вылетела стая домашних голубей. "Напуганные, обезумевшие птицы метались по залу", — писал корреспондент "Time".
Дали, очевидно, находил это маленькое представление великолепным, но оно лишь подтверждало его бессердечие. Не единожды он развлекался, макая лягушек и осьминогов в чернила, чтобы посмотреть, какие рисунки останутся от них на картоне; бросал кошек в бассейн и наблюдал, как они пытаются выбраться оттуда. Он также рассказывал кому-то, что обул кошку в скорлупу от орехов, и она шатаясь ковыляла по двору. Гостям часто приходилось выслушивать рецепт, как приготовить индейку, не убивая ее. Один раз он даже загнал стадо перепуганных овец на вернисаж. Рейнольд Морз писал по поводу последнего события: "Мы все чувствовали, что это дурная шутка в его садистском вкусе, к тому же стоившая клиентам кучу денег"11.
Когда на премьере "Испанки и римского кавалера" поднялся занавес, глазам зрителей предстал призрачный портрет Дали с усами, поднятыми до самых бровей, и пронизывающим публику взглядом. Как только видение исчезло, вышла героиня — "ее двухметровые косы поддерживал костыль". Из-за корсета она вытащила "мягкие часы размером с пирог". На заднике была изображена скрипка, вышагивающая на "журавлиных" ножках. Рядом из пианино бил фонтан с молоком. На сцене, уставясь в экран телевизора, сидел слепой. Над головами хора громоздился каркас быка, из заднего прохода которого торчала труба (видимо, намек на то, что он должен пускать ветры). Восемь актеров время от времени били фарфоровую посуду, аккомпанируя оркестру. "Time" сообщала:
В антрактах Дали выходил из-за кулис в своем красном головном уборе и стоял посреди сцены перед занавесом. Он наклонялся так низко, будто подглядывал в несуществующую замочную скважину, делал некий каббалистический жест и уходил. Никто не понимал, что это означало13.
Потом наступила очередь балета. Он начинался с того, что в темноте кто-то выкатывал на сцену инвалидное кресло, в котором сидел калека с фонариком в руках. Следом за ним появлялись и другие калеки. Отбросив костыли, они начинали мастерить бочки из свисающих проволочных рам. Затем бочки, наполненные жидкостью, обретали форму "причудливых геометрических пузырей". На сцену выходила Людмила Черина, исполнительница роли Женщины (Галы). "Она пустилась, — писал "Time", — в самый эротический танец со времен постановок Минского. В черном облегающем трико она казалась более обнаженной, чем если бы была просто голой". Дали, видимо, хотел этим подчеркнуть сверхсексуальность Галы. В кульминационный момент Черина "предстала в образе Вселенской Матери. Ее материнская природа выплеснулась струями "молока" в виде жидкого углекислого газа из-под плинтусов сцены"14. Репортер "Figaro Litteraire" ("Литературный Фигаро") счел это просто пародией на сюрреализм. Тем не менее спектакль затем был показан в Брюсселе и Париже15.
Примечания
1. Завещания были составлены в Фигерасе в присутствии нотариуса Раймундо Негре Балета. Я благодарен нотариусу дону Раймундо Фортуни-и-Маркесу за предоставление копии этого документа.
2. Valles i Rovira, I, p. 158.
3. Guardiola, p. 13.
4. Ibid.
5. Ibid., p 14.
6. Romero, Todo Dali en un Nostro, p. 254.
7. Описание этого дня взяты из кн.: Guardiola, pp. 62-67; Playa, Dali de l'Emporda, pp. 26-28.
8. Копия афиши в Музее Сальвадора Дали, Сент-Петерсберг, Флорида; беседа с Исидором Беа в Кадакесе 10 августа 1995 г.
9. Moore, Soft Watches and Hard Times, pp. 53-54.
10. Etherington-Smith, p. 409.
11. "Dali v Scarlatti", Time, New York, 1 September 1961; Morse, Animal Creckers, pp. 35, 45, 46, 183, 211, 238. См. также DG, р. 147 (о том, как надо убивать домашних гусей).
12. "Dali v Scarlatti", Time, New York, 1 September 1961.
13. Ibid.
14. Ibid.
15. Etherington-Smith, p. 159; VPSD, p. 158; ibid., p. 59 (фотография Людмилы Чериной, танцующей в балете).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
