Снова Америка

Пребывание Дали в Нью-Йорке началось шумной вспышкой внимания со стороны прессы, спровоцированной инцидентом с магазином "Бонуит-Теллер". Хозяева фешенебельного универмага на Пятой авеню, после успеха Дали 1936 года, вновь заказали ему оформление двух витрин для рекламы новой весенней коллекции тканей. Дали решил взять за основу оформления тему Нарцисса, представив одну из витрин как его дневную часть, а вторую — как ночной вариант. "День" был исполнен в виде старомодной ванны, обитой черным каракулем и наполненной водой, на поверхности которой плавали нарциссы. Из воды поднимались три восковые руки с зеркалами. При этом в ванну входил восковой манекен выпуска 1890-х годов из лавки старьевщика. На манекене был пеньюар из зеленых перьев и ярко-красный парик — всё в пыли и паутине. Ночная композиция состояла из кровати с балдахином, увенчанным головой буйвола с окровавленным голубем в пасти. Сама же кровать стояла на четырех буйволовых копытах. На черных атласных простынях возлежал манекен, явно равнодушный к живому огню, разведенному под кроватью. Дали надеялся, что "манифестация элементарной поэзии прямо на улице" заставит прохожих остановиться и даст им возможность ощутить "подлинность далианского виденья", столь далекого от ложной "декоративности", которую в Нью-Йорке в последнее время стали выдавать за сюрреализм¹.

Ему не пришлось разочароваться. После того как утром 16 марта 1939 года витрина была открыта для обозрения, сразу же собралась толпа. Дирекция универмага направила служащих послушать, что говорят люди. Мнения высказывались разные, но в одном все были единодушны: манекен в прозрачном неглиже — недопустимая вольность. К полудню, без каких-либо консультаций с автором, кукла в зеленом была заменена обычным манекеном в элегантном костюме. Когда "Сюрреалиссимо" (прозвище Дали, данное ему журналом "Time") вечером появился возле витрины, чтобы полюбоваться своей работой, он пришел в ужас. "Я пригласил друзей посмотреть на витрину, — говорил он в интервью "New York Post", — и вот, вместо моего прекрасного антиквариата в центре композиции стоит эта вульгарная фигура! Она разрушила весь замысел". Дали потребовал, чтобы витрину закрыли. Управляющий ответил, что это повредит репутации заведения. Дали возразил, что если оставить как есть, то это разрушит его репутацию. "В итоге я ворвался на пресловутую витрину, для того чтобы разобрать ее. Я не хотел, чтобы мое имя, стоящее перед декорациями, было обесчещено. Я никогда не испытывал большего удивления, чем в тот миг, когда, толкнув ванну, увидел, что она просто вылетела в окно. Я был чрезвычайно смущен"².

Вместе с ванной на тротуар через разбитую витрину вылетел и сам Дали, чудом оставшись при этом невредимым. Толпа была "в восхищении" от разыгравшегося спектакля³. Через несколько секунд появился полицейский. Он помог Дали подняться и препроводил его в участок на 51-й Восточной улице. Когда спустя какое-то время вмешался Эдвард Джеймс, закон отступил: дежурный офицер Луис Б. Бродски проявил понимание. Он согласился с тем, что реакция художника была слишком бурной, но что как автор он имел право защищать свое произведение. Дали поставили в вину нарушение общественного порядка и в качестве наказания потребовали возмещения убытков. Этот эпизод превратился в настоящий драматический спектакль, отчего художник пришел в полный восторг, видя, сколь велик резонанс в свободной прессе как в Соединенных Штатах, так и в Европе, — все газеты опубликовали фотографии разбитой витрины и ареста художника. Дали также был весьма доволен тем, что несколько часов провел в настоящей нью-йоркской тюрьме. Это напомнило ему заточение в Фигерасе и Жероне в 1924 году. Он не преминул использовать это происшествие с пользой для себя и позднее объявил его "самым магическим и эффектным событием" всей его жизни, утверждая, что якобы получил сотни писем от американских художников с высокой оценкой его поступка⁴.

Инцидент послужил прекрасным вступлением к выставке Дали у Леви, которая началась спустя два дня и продолжалась до 18 апреля. Каталог, в который вошел рисунок, шаг за шагом распутывающий образы "Бесконечной загадки", включал двадцать одну картину и пять рисунков⁵.

Вступлением к каталогу стало эссе "Дали! Дали!", в котором художник настаивал на том, что параноидное виденье "заложено в феномене человеческого зрения", чему приводил доказательства из истории. Пещерный человек в неровностях стен и потолка своего доисторического жилища видел "то странный силуэт, то свирепый профиль, то изображение магического обряда добывания пищи, — он видел эти галлюцинаторные образы, возникавшие в его воображении, этих животных, которых он воссоздал, дополняя или убирая что-либо из "стимулирующих неровностей". Аристофан в "Облаках", Леонардо да Винчи в "Трактате о живописи", Брачелли и Арчимбольдо, Фрейд в "Леонардо да Винчи" — все эти гении заложили "эпистологический и философский фундамент величественного и стройного здания неизбежного "параноидного письма". Дали также заявлял, что его увлечение двойными образами, начавшееся десять лет назад, оставило заметный след в практике сюрреализма и, в некоторой степени, неоромантизма. Однако только в недавно завершенной "Бесконечной загадке" он приступил к "систематическому исследованию параноидных явлений". В будущем его аудитория могла рассчитывать на огромные достижения в этой области.

В каталог также были включены хвалебные отзывы в адрес Дали. Пикассо, первому в этом списке, приписывали следующие слова: "Дали поглощает мили. Его воображение действует на меня [sic!] как вечный двигатель". Одобрение Бретоном параноидно-критического метода муссировалось вновь. Панегирик Стефана Цвейга цитировался по одному из писем писателя, в котором он просил Фрейда принять художника (но Дали не ссылается на источник). Отзыв Джеймса Тролла Соуби был особенно лестен: "Только Дали сумел достичь нового в искусстве, тогда как другие большей частью остались бледными отражениями гения Пикассо"⁶.

Журнал "Life" ("Жизнь") писал за день до закрытия выставки, что ни одно шоу в Нью-Йорке не пользовалось таким успехом со времен "Матери" Уистлера, демонстрировавшейся в 1934 году. Зрители с открытыми ртами зачарованно застывали перед "Частями автомобиля, превращающимися в слепую лошадь, жующую телефон" и "Великим Одноглазым Кретином". Через две недели после открытия выставки, по свидетельству "Life", Дали ("один из богатейших молодых художников мира") продал двадцать одну работу частным коллекционерам на сумму более 25000 долларов. Не были проданы только две картины: "Загадка Гитлера" (за 1750 долларов) и "Бесконечная загадка" (за 3000 долларов), что удивляло, поскольку Дали назвал их ключом ко всей экспозиции⁷.

Наконец-то у Дали появилась возможность убедиться, что успех порождает успех. Еще до закрытия его триумфальной выставки 18 апреля возник новый повод для саморекламы и обогащения. Администрация Нью-Йоркской Всемирной выставки, которая должна была открыться в начале июня, заказала художнику сюрреалистический дизайн павильона для аттракционов за весьма высокий гонорар. Леви принимал участие в организации выставки с самого начала и решил, что без помощи Дали не обойтись. Тогда же к делу подключился Эдвард Джеймс и взял на себя половину расходов.

Контракт был подписан 10 апреля 1939 года, и Дали понял, что придется работать с невиданной скоростью⁸. Сначала задуманная декорация называлась "Морское дно", однако затем Дали переименовал ее в "Сон Венеры". Он хотел соорудить искусственный коралловый риф с озерцом в форме буквы "Г" в центре из прозрачного стекла. На острове Дали намеревался поставить некое действо, демонстрирующее процесс работы бессознательного, используя мягкие часы, "женщину-рояль", диван в форме губ Греты Гарбо и "чудесных ныряльщиц", чья подводная хореография должна была воплощать сокровенные тайны сна. Также предполагалось уже знакомое "дождевое такси", на этот раз — с фигурой Христофора Колумба⁹.

Вскоре у Дали начались сложности с организаторами выставки, и в частности, с инвестором павильона (чикагской резиновой компанией), которого раздражало намерение художника воздвигнуть перед входом в павильон большую статую, повторяющую "Венеру" Боттичелли, но с рыбьей головой. Директор компании послал своему агенту Уильяму Моррису телеграмму: "ДИЗАЙН НАШЕГО ПАВИЛЬОНА НА ШЕСТЬДЕСЯТ ПРОЦЕНТОВ СОСТОИТ ИЗ ПОДВОДНОЙ РУСАЛКИ И НА СОРОК ПРОЦЕНТОВ ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ СЮРРЕАЛИСТИЧЕСКОЕ ШОУ ТАК ПОЧЕМУ ЖЕ ОФОРМЛЕНИЕ ПРИ ВХОДЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ТОЛЬКО СЮРРЕАЛИСТИЧЕСКИМ ... ОНО НЕ РЕКЛАМИРУЕТ ГЛАВНУЮ ЧАСТЬ НАШЕЙ ЭКСПОЗИЦИИ... ДЕВУШКА С РЫБЬЕЙ ГОЛОВОЙ НЕ МОЖЕТ ВОЗБУДИТЬ У МУЖЧИНЫ ЖЕЛАНИЕ ПОТРАТИТЬ ЧЕТВЕРТЬ ДОЛЛАРА ЧТО ВПОЛНЕ ПО СИЛАМ СОБЛАЗНИТЕЛЬНОЙ РУСАЛКЕ ПЕРЕД ВХОДОМ В СООРУЖЕНИЕ... ОФОРМЛЕНИЕ ДАЛИ МОЖЕТ ПРИВЛЕЧЬ ЗРИТЕЛЯ НА ПАРУ СЕКУНД... НО ПОТОМ ОН ПОЖМЕТ ПЛЕЧАМИ И ПОЙДЕТ ДАЛЬШЕ МЫ ЖЕ ХОТИМ ЧТОБЫ ОН ОСТАНОВИЛСЯ И ВОШЕЛ"¹⁰.

С каждой минутой напряжение возрастало. Обе стороны настойчиво требовали изменить дизайн и предъявляли друг другу обвинения¹¹. Окончательный вариант, подобно витрине магазина "Бонуит-Теллер", был просто карикатурой на первоначальный проект Дали. Художник вместе с женой уехали в Европу на борту "Шамплена" до открытия выставки, назначенного на 6 июня. Эдвард Джеймс остался "донашивать этого ребенка". Двадцать первого июня Джеймс набросал черновик длинного телеграфного сообщения Дали: предварительный просмотр был просто ужасен; вода в прудике грязная; некоторые части декораций сломаны; кроме вермута и виски журналистам больше ничего не предложили; так что единственным одобрительным отзывом оказалась статья в "Herald Tribune", несмотря на то что на рекламу было потрачено много денег¹²; Жульен Леви, напившись до чертиков, сказал собравшимся журналистам, что Дали покинул Америку, не дожидаясь открытия, по "подсознательному побуждению", а не из-за того, что у художника обнаружились срочные дела с Русским балетом. Впрочем, Джеймс передумал посылать эту телеграмму, решив, что она может сильно расстроить Дали, и вместо этого написал письмо¹³.

Несмотря на все эти мучительные недоразумения, павильон "Сон Венеры" пользовался значительным успехом. Через несколько дней после открытия внимание прессы привлекли детали, и прежде всего фривольное изображение обнаженной груди¹⁴. "Это не совсем одетые, живые и вполне банальные русалки, которые плещутся на фоне патологических декораций, притягивающих внимание толпы, которая исходит благодарностью за этих "куколок", — писала одна из газет¹⁵. В "Сне Венеры" было больше женской обнаженной натуры, чем в других павильонах. Художник несомненно, следовал идее грубого смешения сюрреализма с сексом и еще раз подтвердил, что в "безумствах Дали немало бродвейских приемов":

На тридцатишестифутовой кровати, застеленной красным атласом и названной "ложем любви", лежала спящая обнаженная Венера. Первый из четырех ее рискованных снов — подводное представление под названием "Внутриутробный замок Венеры под водой" — более всего привлекал внимание публики. Огромная стеклянная емкость была наполнена такими "подводными" предметами, как камин, пишущие машинки с грибовидными резиновыми клавишами, резиновые телефоны, мужчина, сделанный из резиновых ракеток для пинг-понга, мумифицированная корова, равнодушная резиновая женщина, расписанная под клавиатуру пианино. Неважно, имеет ли это отношение к искусству или нет, но ясно, что организаторы не зря потратили время на Дали [игра слов "dilly-dally" — "попусту тратить время" — и "dilly-Dali"]. В огромный аквариум они запустили живых, голых до пояса девушек, затянутых в блестящие пояса и чулки, имитирующие рыбью чешую. Прыгающие, гримасничающие, кувыркающиеся, доящие корову, играющие на "рояле", эти "божественные ныряльщицы", втройне очаровательные в воде, принесут сюрреализму больше поклонников, чем дюжина заумных выставок¹⁶.

Перед отъездом в Европу оскорбленный Дали написал блестящий трактат под названием "Декларация независимости воображения и прав человека на собственное сумасшествие", сотни экземпляров которого были, по свидетельству Жульена Леви, разбросаны с самолета над Нью-Йорком. В нем Дали энергично протестовал против непроходимой глупости организаторов Всемирной выставки, которые не позволили ему воздвигнуть статую боттичеллиевской Венеры с рыбьей головой, и призывал американских художников подняться на защиту своих прав против произвола посредственностей, смеющих утверждать, что "женщина с рыбьим хвостом имеет право на существование, а с рыбьей головой — нет". Дали вновь заявил, что зрители обычно понимают гораздо больше, чем "посредники от культуры", которые с высокомерием учености встают между творцом и народом".

Трактат свидетельствовал, что Дали все еще считает себя послушным последователем Бретона. Он не только использовал интонацию основателя сюрреализма, но и еще раз процитировал его священную формулу — определение сюрреализма, опубликованное в первом манифесте: "Чистый психический автоматизм, с помощью которого выражается в речи ли, в письме или любым другим способом реальное функционирование мысли. Диктовка мысли вне какого-либо контроля разума, вне эстетического или морального контроля"¹⁷.

Примечания

1. New York Post (см. след. примеч.).

2. "Сюрреалист Дали с яростью защищает свое искусство: в его намерения не входила разбитая витрина на Пятой авеню. Просто не вынес зрелища упрощенного варианта своей работы" (New York Post, 17 March 1939); см. также: "Dali's Display", Time, 27 March 1939; SL, pp. 371-372.

3. New York Post (см. пред. примеч.).

4. Paris-Soir, 18 March 1939, цит.: Eluard, Lettres a Gala, n. 1 to letter 249, pp. 483-484; Daily News, New York, 17 March 1939, цит.: VPSD, p. 74; Time, 27 March 1939; SL, pp. 371-376; Dali, Carta abierta a Salvador Dali, p. 31; Dali, Declaration of the Independence of the Imagination and the Rights of Man to His Own Madness.

5. Выставочный каталог перечисляет следующие работы:

КАРТИНЫ:

1. Части автомобиля, превращающиеся в слепую лошадь, жующую телефон.
2. Гала.
3. Загадка Гитлера.
4. Телефон на блюде с тремя жареными сардинами.
5. Пучина рефлексии.
6. Испания.
7. Цвета Империи.
8. Женщины-лошади.
9. Безумный Тристан.
10. Бесконечная загадка:
Мандолина, ваза с грушами, два фиговых плода на столе.
Мифологический зверь.
Лицо Великого Одноглазого Слабоумного.
Борзая.
Задумавшийся философ.
Пляж на мысе Креус с сидящей и чинящей парус женщиной и лодкой.
11. Заколдованный пляж с тремя нимфами.
12. Явление лица и чаши с фруктами на берегу.
13. Меланхолическая эксцентричность.
14. Встреча психоанализа и морфологии.
15. Скрывающиеся образы.
16. Призрачное подобие фальшивого лица.
17. Святой Иероним.
18. Вечерний палисад.
19. Сон.
20. Коридор Палладио в драматической интерпретации.
21. Момент сублимации.

РИСУНКИ:

22. Портрет Галы.
23. Портрет доктора Фрейда.
24. Портрет идущей женщины.
25. Воображаемый портрет Лотреамона.
26. Портрет Харпо Маркса.

6. Ibid.

7. Life, New York, 18 April 1939 (цит.: VPSD, p. 75).

8. EJF.

9. Черновой набросок "Сна Венеры", написанный почерком Дали на французском языке, хранится в EJF.

10. EJF.

11. Memorandum by Edward James. EJF.

12. "Толпа застывает в оцепенении при взгляде на мир Дали. На выставке ныряльщицы тщетно пытаются доить корову, а жирафы взрываются" (Herald Tribune, 16 June 1939).

13. Черновик телеграммы и копия письма, датированного 21 июня 1939 г., находятся в EJF. Воспоминания Дали см.: SL, pp. 376-377; VPSD, pp. 76-83.

14. В Фонде Э. Джеймса хранятся три ящика с газетными вырезками.

15. Норман Сигель: "Дали и его "Долли" превратили "Сон Венеры" в выдающийся ярмарочный экспонат" (Press, Cleveland, 18 July 1939).

16. "Всемирная Выставка. Платить при входе" (Time Magazine, Chacago, 26 June 1939).

17. Полный текст "Декларации" см.: Levy, Memoir of an Art Gallery, pp. 219-222; обложку с изображением Венеры с головой рыбы см.: VPSD, р. 84.

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница