Обмен обручальными кольцами
Развод» — слово в те времена еще скандальное и вещь малораспространенная. Буржуазное общество предпочитает ему официальную неверность или официозные связи. Гала первая подает идею Полю — в первое лето своей жизни в Порт-Льигате или когда он приехал навестить ее с Нуш и его вежливо выпроводили. Осенью 1930 года они договариваются о том, как можно быстро и с минимальными расходами организовать их расставание. У них никогда не будет разногласий, никаких, кроме усталости быть вместе. «Ниже всего была скука», — намекает Поль в стихотворении «Разделенные ночи»1. Единственный аргумент, который они выскажут перед судом, — это желание Гала вернуть себе свободу, аргумент, разбивший в прах их брак.
Для того чтобы вопрос был решен быстро, Гала берет всю вину на себя. В полном согласии с Полем она 1 октября составляет письмо, в котором говорит о разрыве (письмо будет также приобщено к делу). Потом Гала покидает супружеский дом («Чтобы жить с любовником», — уточняет она) и переезжает в отель «Алезия» (39, авеню Жюно), намереваясь там ждать судебного исполнителя. Факт супружеской измены будет установлен двумя неделями спустя, когда представитель суда, незамедлительно явивший, начал настаивать на том, чтобы Гала воссоединилась с мужем. Названная в документах мадам Грендель, Гала отказывается подчиниться. Она отстаивает свое право на свободу и, делая выбор, не просит ничего другого: ни содержания, ни оставления у себя своей несовершеннолетней дочери (Сесиль было тогда двенадцать лет).
«Ну что же, — пишет Поль Элюар, — я одинок, потому что ты единственная». Он издает сборник стихотворений «Испытание выдержав» -шестнадцать страниц, навеянных страданиями и грустью от окончательного расставания с Гала:
Все отреченья сказали последнее слово
Им больше не встретиться они друг друга не знают
Я одинок одинок совсем одинок
Я никогда не менялся2.
Хотя Элюар и одинок, но рядом с ним уже спит Нуш. «Она здесь, чтобы принимать меня, меня и мою неутраченную невинность», — пишет он о своей двусмысленной любви. Хотя Гала и присутствует в его мечтах, и Поль по-прежнему желает ее, и желание подогревается разлукой и невозможностью воссоединиться, — Нуш робко утешает и успокаивает его: ее неординарная личность понемногу, но уверенно и настойчиво начинает затенять ту, другую. Поль еще привязан к Гала или еще не развязался с нею, а в Нуш он находит терпеливую, понимающую подругу, умеющую не ревновать его к прошлому. Поль спит с Нуш. Но мысли о Гала не дают ему покоя. «Кому ты пишешь?» — спрашивает его Нуш (проснувшись, она застает его сидящим на кровати за написанием письма). «Я пишу Гала», — отвечает Поль.
Элюар долго еще не сможет забыть свою первую жену, отказаться от нее окончательно. В 1932 году он напишет «Разделенные ночи» — большую поэму в прозе, передающую состояние его души и преданность чувству. Он описывает свою жену обнаженной, он знает ее наизусть, оплакивает те времена, когда они были вместе перед лицом всего мира: «Мы оба, я настаиваю на этих словах... мы действительно были, мы были вместе». Он вместе с Нуш однажды вечером был приглашен на обед на улицу Гогэ и читал там за десертом отрывки из своих «Ночей» перед бесстрастной Гала, а Дали с отсутствующим видом крошил хлеб в свою тарелку. Английский поэт Дэвид Гэскоин, присутствовавший при этой сцене, рассказывал, как слова Элюара звучали при полном молчании гостей, каждый из которых имел к ним прямое отношение. «Отчего не могу я уже, как во времена моей юности, стать твоим учеником? не смущаясь Нуш и Сальвадора, заявляет поэт той, которая еще так много значит в его жизни. — Отчего мы не можем больше с тобой понять, что нож и то, что он режет, связаны друг с другом, как пианино и тишина, горизонт и бесконечное пространство?»
Им нет нужды искать примирения. Все, что есть у Поля, принадлежит и Гала. Когда в июле 1931 года, оставшись без денег, Элюар продает ценную коллекцию негритянских предметов и предметов, привезенных из Океании, а также картины, он делит доход с той, которая вскоре перестанет носить его имя. Он разделит таким же образом деньги (сто пятьдесят тысяч франков), полученные от продажи виллы в Обоне в июне 1932 года. Поль Элюар разоряется. Поль Элюар жил только на ренту, оказавшись жертвой неудачного размещения капитала на бирже; он больше получил от продажи произведений искусства: это принесло ему так же, как и Андре Бретону, который по тем же причинам и в то же время продавал свою коллекцию, значительную сумму (вместе Бретон и Элюар получили двести восемьдесят пять тысяч сто девяносто пять франков). Но Поль вынужден сразу же начать тратить свой капитал, чтобы жить, так как почти ничего не зарабатывал своей поэзией, и его сбережения вновь начинают таять. «В январе 1932 года все испарится», — констатирует его биограф Жан-Шарль Гато. Если Элюар и Нуш нуждаются и ищут всевозможные способы, чтобы обеспечить существование, Гала, напротив, благодаря Дали начинает, если не процветать, то, по крайней мере, жить в достатке.
15 июля 1932 года девятая палата гражданского суда департамента Сены признает развод Эжена и Гала Грендель после пятнадцати лет супружеской жизни. Сесиль остается на попечении Поля Элюара, а на самом деле забота о ней возложена на бабушку и жить она продолжает в пансионате. Если Поль ее часто навещает и, когда может, увозит с собой на каникулы, то Гала все больше и больше отдаляется, а Поль вынужден просить ее написать дочери о себе.
У Гала больше не будет детей: страдающую от болей, резко похудевшую, осенью 1932 года ее поместили в клинику на операцию по поводу фибромы, ей также удалили яичники. Доктор Жаке-мёр, внук Клемансо и первый муж Мари-Бланш де Полиньяк, оперировавший Гала в своей клинике в Сен-Клу, навлечет на себя ее недовольство: не потому что он ее стерилизовал (ни Гала, ни Сальвадор не хотели обременять себя ребенком), а потому, что шрамы останутся у нее на животе до конца жизни. Этого Гала ему не простит.
Из испытания, несмотря на печальные последствия, чета Дали выйдет закалившейся: Сальвадор, понимая серьезность состояния Гала в то время, как она провела множество ночей вдали от него и он не знал, увидит ли ее на следующий день живой, испугался, как никогда прежде. Перед лицом вероятной смерти он измерил, до какой степени дорожил Гала, до какой степени он с ней связан. Стерилизация Гала на заре их совместной жизни никоим образом не нарушает в его глазах ее женственности. Сальвадор продолжает ее обожать и хочет, чтобы Гала полностью ему принадлежала. То, что не будет детей, его устраивает: не придется ни с кем делить Гала и она сможет полностью посвятить себя своему гению. «Я ничего не желаю передавать будущему от Дали, — доверится он позже Луису Повелси. — Я хочу, чтобы все закончилось на мне». Доктор Жакемёр, столь неловкий в области эстетики, хотя бы освободил супругов от забот заводить ребенка: Гала — от бремени материнства, а Сальвадора — от страха рождения. «Любовь моя к Гала — это замкнутый мир, — будет он объяснять. — Моя жена — засов, необходимый моей собственной структуре»3. Даже интеллектуализированное, чувство взаимодостаточности исключает любого чужака, будь он хоть плоть от их плоти.
Очень медленно, лишившись близости с Гала, Поль начинает отдаляться. В сборнике «Сама жизнь» в 1932 году он говорит уже о Нуш; письма, которые он продолжает посылать Гала, утрачивают понемногу пыл, тон их становится смиренным, отчаяние сменяется меланхолией. Поль по-прежнему подписывает их «Т. н.» («Твой навсегда»), но теперь в этих посланиях комментарии на тему повседневной жизни — о потрясениях в группе сюрреалистов и о денежных затруднениях — вытесняют объяснения в любви. Однако старое пламя не погасло окончательно; оно просыпается чаще всего ночью, когда Поль, тоскуя по столь любимому им телу, устремляется к Гала. Эротизм Гала все еще преследует его. Днем он уже чуть меньше думает о ней, реже выглядит несчастным, реже испытывает чувство фрустрации. Это потому, что тихая, преданная Нуш начинает заполнять пустоту и Поль привязывается к ней. Может статься, он ее и полюбит.
«Доверчивость хрусталя», — напишет он о молодой женщине. Гала — огонь, Нуш — прозрачность. Хотя поэт долго, до сорока лет, будет воспевать в своем творчестве женщину-искусительницу, дьявольски соблазнительную, женщину сильную и загадочную, ему открывается другой мир, в котором атмосферу изменяет ясное, спокойное очарование Нуш. После бурь и любовного огня приходят спокойствие, свежесть и если не счастье, то покой:
Твоя неопытность соломинка в течении воды
Стремительно несет тебя дорогою любви.
В 1933 году Поль Элюар со своей подругой покидают квартиру на улице Фонтэн и переезжают в Батиньоль, в дом №54 рядом с мясным магазином и плохоньким рестораном на улице Лежандо. Теперь он будет жить недалеко от станции «Рим», в двух шагах от площади Клиши, в двухкомнатной квартире на шестом этаже, с кухней и ванной комнатой, с маленькой террасой, выходящей во двор. Жан-Мишель Франк не станет украшать интерьер этой квартиры. Элюар и Нуш живут очень просто, на стенах ничего роскошного, кроме нескольких картин, избежавших продажи, да картин, приобретенных для обновления коллекции (полотна Эрнста, Дали, Массона, Пикассо), а также остатки коллекции негритянского искусства и с островов Океании, потому что Поль, даже оставшись без денег, не может не посещать галереи и антикварные лавки. Но настоящей роскошью переселившейся сюда в поисках нового равновесия пары является то, что ни он, ни она не работают. Хотя Поль и пишет стихи, они не приносят ему ничего, кроме расходов, время от времени он издает книги за свой счет и продолжает расходовать деньги на издание журналов группы. Сюрреализм плохо продается и стоит дорого, почти так же дорого., как поэзия. Результат: капитал Поля Элюара не то чтобы уменьшился — он исчез, поглощенный страстью к красивым вещам и самыми обыденными нуждами. Расходы всякого рода продолжают возрастать: нужно оплачивать не только поэзию и отдых, сюрреализм и врачей (Полю постоянно необходимо какое-нибудь из двух лечений — в санатории или в доме отдыха), кино и кафе, тотемы и фетиши, но еще и пансион Сесиль, ее поездки в Англию или в горы, ее одежду и болезни. Мадам Грендель помогает очень много: она взяла на себя большую часть расходов на Сесиль, она оплачивает путешествия, когда хочет этого. Поль часто жалуется Гала, что мать скупа и остается глуха к его самым приятным проектам, тем не менее это она оплатит свадебное путешествие Нуш и Поля... в Брюссель.
В 1934 году, 21 августа, Элюар (тридцать девять лет) женится на Нуш (двадцать восемь лет) в мэрии семнадцатого округа; его свидетелем станет Андре Бретон, свидетелем Нуш будет Рене Шар. Обмен любезностями: Элюар был свидетелем Бретона (со скульптором Джакометти) на его свадьбе с Жаклин Дамба всего за неделю до своей в той же мэрии; он был свидетелем Шара два года назад на его свадьбе с Жоржеттой Гольдштейн. Нуш в тот день, 21 августа, «ликовала», как скажет Шар. Гала на церемонии не присутствовала: она была в Порт-Льигате.
В конце того же 1934 года Гала выйдет замуж за Сальвадора Дали — в Париже, в консульстве Испании. Осенью они убежали от всеобщей забастовки, потрясшей их страну, и от мощных выступлений, прокатившихся по Барселоне, по республике Каталония, ставшей автономной. Гала и Дали испугались. Они со всем своим багажом были вынуждены искать прибежища по другую сторону границы, не оставив в Кадакесе анархистам, сторонникам независимости, ни одного полотна Дали. Свадьбу они отметили гражданским порядком, на скорую руку. В любом случае в католическом государстве религиозный обряд был бы запрещен разведенной женщине. Поль сам настоял на том, чтобы Гала урегулировала свое положение: он привел аргумент материального порядка. Если Гала не выйдет замуж за Дали, объяснял он, и если Дали умрет, она не сможет ничего оставить за собой. Картины Дали — его единственное имущество — вернутся в семью, то есть его отцу или сестре. Гала останется ни с чем. Поль исходил из этих же соображений, чтобы защитить Нуш. «В моей жизни ничего не изменится, — пишет он Гала накануне своей женитьбы, — кроме того, что, если я захочу покинуть Нуш, у меня, женатого, будет меньше угрызений совести, потому что тогда мне будет легче уладить ее материальное положение. Но каждую ночь мне снишься ты»4.
Поэт-сюрреалист глубоко верен прочным буржуазным принципам. «Недопустима малейшая небрежность», — утверждает он, предостерегая начиная с 1933 года от опасности Гала и самого Дали, так как она владела частью его имущества, неопределенного — в глазах закона — имущества, принадлежащего мужу. «Проще всего было бы, если бы вы поженились, оговорив общность имущества супругов. Разве что только Дали не признает в заверенном печатью документе то, что половина всего, что есть у него, кроме его картин, принадлежит тебе на правах собственности. Прости мне эти хлопоты, но необходимо урегулировать все немедленно. Подумай только, что у тебя не было бы права (если бы Дали умер) взять с собой свои платья»5.
У поэта ощущение реальности и осторожность, как у пролетария. Обычно Гала следит за решением всех прозаических вопросов семьи, включая финансовые. Но Поль Элюар тоже знает цену вещам и то, что предметы искусства помогают ему жить благодаря тому, что он умеет хорошо их выбирать, покупать, потом перепродавать, чтобы хоть как-то обеспечить себе существование.
Планы его сбываются, материальный горизонт проясняется: в 1934 году, после официальных женитьбы Поля и замужества Гала, состоялся законный раздел имущества. На сентиментальном горизонте нет туч, меньше стало волнений, сомнений и соперничества — всего того, что не покидало Гала ни днем, ни ночью в последние годы. Отныне существуют две пары: супруги Дали, с одной стороны, Элюары — с другой, а где-то между ними -маленькая девочка. Поль — внимательный и нежный отец, но его меланхолия тяжело сказалась на подростковом возрасте его единственной дочери. Элюар напишет в год своего развода: «Прощай, грусть! Здравствуй, грусть!» — и, несмотря на желание идти вперед, и ликвидировать бреши, остается неисправимо ностальгическим поэтом.
Я устанавливаю отношения между мужчиной и женщиной
Между моим одиночеством и тобой.
Он не отвернется от Гала. Он продолжает осмысливать свою жизнь через нее. На следующий день после развода Поль тотчас же подтвердил ей обещание любви: «Ты всегда моя жена, навечно». Пусть идут годы, их жизни расходятся, с ними рядом — другие возлюбленные, а он без горечи говорит Гала об одном и том же. Так, в марте 1933 года (прошел год после развода с Гала) он все еще верен ей и все еще «ужасно» — он часто употребляет это наречие — привязан к ней. Его письма все еще говорят о любви: «Утром, просыпаясь, вечером, засыпая, и каждую минуту повторяю твое имя: Гала! Это значит: я люблю, Гала. Двадцать лет я тебя люблю, мы неразлучны, — утверждает Поль6. — Если когда-нибудь тебе станет грустно, ты отыщи меня». И добавляет с надеждой (но время сотрет надежду): «Если мы должны состариться, мы состаримся рядом друг с другом».
Примечания
1. «Сама жизнь». Полн. собр. соч. Pleiade, т. 1, стр. 375.
2. Пер. М. Ваксмахера.
3. «Страсти по Дали». Цит. соч., стр. 62.
4. «Письма к Гала», стр. 247 (20 августа 1934 года).
5. «Письма к Гала», стр. 191 (18 февраля 1933 года).
6. «Письма к Гала», стр. 204 (6 марта 1933 года).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
