Корабль на горе
Санаторий больше похож на больницу: белые стены, запах дезинфицирующих веществ, стерильная чистота напоминают о том, что здесь сражаются с микробами, соблюдая строжайшую гигиену. Чтобы избежать заражения, часто проветривают общие помещения, моют стены и полы жавелевой водой, кипятят белье, ополаскивают спиртом плевательницы — единственное украшение этого сурового заведения, призванного обезоруживать пыль и сохранять атмосферу стерильности.
Дом для отдыха, выбранный благодаря его высокогорному расположению и близости к лесу, который служит ему защитой, санаторий является чем-то вроде тюрьмы: проживающие в нем похожи на добровольных затворников, приехавших сюда, чтобы подчиниться жесточайшей дисциплине — единственному, что способно помочь им выпутаться. Впрочем, все они паршивые овцы. Много веков назад общество, боясь распространения болезни, взяло за привычку собирать туберкулезных больных в специально отведенных заведениях, где можно было бы изолировать их опасные бациллы и наблюдать за ними. Санатории той поры напоминали лепрозории. Времена изменились, и заведения, куда раньше приезжали умирать, улучшили свой внешний вид и условия содержания. Если некоторые из них и остались зловещими приютами, то другие, особенно в Альпах, теперь похожи на роскошные отели: в них оказывают приятные услуги, из них разрешается отлучаться. Общество хочет вылечить своих больных. Однако призрак еще жив, и в 1913, когда Гала приехала в свой санаторий, все еще с подозрением относятся к любому, кто отхаркивается и кашляет, кто худеет от горячки и кого съедает усталость. Так как не существует вакцины от этого бича, нет лечения, способного предотвратить его наступление так как известно всего лишь несколько рецептов для уменьшения страданий его жертв, люди все еще страшатся недуга и избегают контактов с теми, кто может их заразить.
Гала помнит выражение страха в глазах близких, страха вызванного одним названием болезни (как потом это будет с раком или спидом: достаточно лишь их упомянуть). Ей знакома тревога тяжелобольных — та, что бродит ночами по комнате, в то время как эхо разносит по гулким коридорам приступы зловещего кашля безнадежных больных. Даже если врачи утверждают, что болезнь девушки в зачаточном состоянии и у нее чахотка в легкой форме, она может считать себя приговоренной к более или менее отдаленному трагическому исходу. Гала думает, что дни ее сочтены и она умрет молодой. Отсюда ее неудержимое стремление жить.
Девушка приехала в это «орлиное гнездо», чтобы спасти свою плоть, продлить молодость изнурительным лечением с помощью чистого воздуха, хорошего питания и отдыха. Ради этого она совершила такое большое путешествие и согласилась на временную ссылку. Врачи категоричны: в начальной стадии болезнь можно приостановить. Для этого достаточно строго следовать правилам гигиены. Правило первое: вдыхать поглубже горный тонизирующий воздух; второе: есть за обе щеки — усиленно питаться; третье: следить за собой, отдыхать и развлекаться, не забивать себе голову мыслями о своем несчастье, находить способы отвлечься от меланхолии. Больные туберкулезом получают уроки морали, способной помочь им продлить жизнь.
Больница, роскошная тюрьма... Санаторий Клаваделя напоминает еще и дворец, плывущий над снегами. Пребывание в нем похоже на кругосветное путешествие. Случается, что здесь поют и танцуют. Каждый здесь озабочен мыслями о себе и безразличен ко всему остальному на планете, которая с каждым днем отдаляется все больше. На борту этого наткнувшегося на гору корабля время будто застыло и дни кажутся бесконечными. Если бы не преследовала мысль о болезни, все было бы похоже на превосходные каникулы.
Гала беспрекословно следует, как и остальные сорок девять пансионеров, предписаниям врачей: подъем около восьми утра, завтрак в общей комнате, отдых, прогулка, второй завтрак в полдень, прогулка, полдник, отдых, ужин, сон в десять часов... Программа неизменна. Всегда с термометром (температуру измеряют несколько раз в день, заносят в разграфленный листок, по которому можно день за днем следить, как непреклонно поднимается ее кривая). Врачи рекомендуют красное мясо, хлеб, вино и молочные продукты при каждом приеме пищи; открывать окна, даже если зима сурова; бывать на солнце (комнаты, гостиные, террасы — на солнечной стороне). Наконец, последняя рекомендация: волноваться запрещается. В нижней галерее, куда больные приходят после обеда полежать на раскладушках, стоящих рядами, и погреться в лучах проникающего через стеклянную крышу солнца, медсестра призывает болтунов утихомириться. Послеобеденный отдых — это основной момент лечения, но заставить его выполнять — дело нелегкое: некоторые непослушные пансионеры нервного или нетерпеливого темперамента отлынивают, ворочаются под своими пледами, заговаривают с соседями и своим поведением будоражат весь зимний сад. Гала тоже проявляет недисциплинированность. В Клаваделе она одна из тех, кто мешает спокойно спать, одна из возмутительниц послеобеденного спокойствия. Медсестра, редко делающая какие-либо исключения, разрешает ей все же читать, потому что Гала успокаивается только с книгой. С первых же дней она стала постоянной посетительницей библиотеки. Медсестра поняла, что Гала, читая, ускользает из тесных стен и от страха смерти, становится легкой, свободной и не страдает.
Девушка в таком нежном возрасте осталась наедине со своим недугом. В то время как других больных навещают мать, брат, сестра или хотя бы друзья, чтобы живым участием поддержать в выпавшем на их долю испытании, она получает только письма. Это всех удивляет, так как посещения все же разрешены, несмотря на риск заражения, и крайне редко бывает, чтобы семья так надолго покинула близкого человека в плену у болезни, губительные последствия которой столь очевидны. Может быть, матери и отчиму не хватало средств, чтобы приехать к ней? Это кажется маловероятным, потому что они сами выбрали этот один из самых дорогих пансионов в Швейцарии. Отчима держат в Москве дела? Но какая причина мешает неработающей матери навестить дочь, находящуюся в разлуке с ней больше года? У родителей были основания надолго отлучить от дома дочь, трудно переживающую подростковый возраст, изолировать ее, чтобы излечить от невроза — в те времена говорили «от нервов» — спасительным отдалением?.. Ответ на этот вопрос знает лишь Гала. Она никогда не рассказывала о причинах своего первого разрыва с семьей. Санаторий на некоторое время становится ее родным домом. Из всего этого можно судить о силе ее характера, способности противостоять неизвестности, не раскисая и не жалуясь. По словам сестры, Гала всегда мечтала о путешествиях и приключениях. На перроне вокзала в минуту расставания плакала только мать.
Вокруг нее, однако, картина отнюдь не расцвечена розовыми тонами. Краски, скорее, серые: обведенные тенями глаза, худые силуэты, ужасный кашель, носовые платки со следами крови. Обитателям санатория есть от чего грустить. Но в Клаваделе, несмотря на обстоятельства, царит всамделишный оптимизм. Это значит, что «трехзвездочный» дом отдыха отнюдь не является последним прибежищем, а напротив, тихой гаванью для тех, кто надеется на счастливое выздоровление. Если ночью девушку охватывает беспокойство, иногда снятся кошмары, то дни протекают приятно, а люди вокруг спокойны и улыбаются по той причине, что все они считаются излечимыми — кто в ближайшем будущем, кто позже. Приговоренные же медицинской наукой знают, что дни свои они закончат не в этом заведении: доктор Бодмер всегда настороже. Чтобы уберечь дорогих пансионеров от наблюдения за последними сценами жизни туберкулезных больных, особенно печальными и ужасными, он отсылает безнадежных клиентов в больницу. Это правило входит в гигиенические нормы санатория. Оно жестоко, но предохраняет климат, претендующий на невозмутимость и спокойствие. В Клаваделе самая основная забота каждого человека — выжить. За двенадцать швейцарских франков в день (включая все расходы) гости этого санатория могут позволить себе быть требовательными, ведь эти богатые люди с привилегиями всего лишь немного больны, но не более того, и дорого оплачивают оказываемые им на «волшебной горе»1 услуги.
Гала находит здесь для себя что-то вроде кокона, где все преданно заботятся о ней и где в одиночестве, затворницей, она, тем не менее, живет в ленности, как принцесса в замке. Первые дни она провела в мечтах и за чтением, греясь на январском солнышке. Но очень скоро это ей, конечно же, наскучило. Как свойственно ее возрасту, все окружающие пансионеры кажутся старыми. Ей хотелось бы встретить кого-нибудь своих лет, чтобы пошутить, посмеяться, как это бывало раньше в доме Цветаевых, когда вместе с Асей и Мариной они наполняли его весельем и радостью. Пошутить и посмеяться для Гала, такой строгой на первый взгляд, — это лучшее, что может быть на свете. Лидия и Ася вспоминают: в доверительной обстановке Гала была жизнерадостной хохотушкой. Однажды Ася расскажет, как им было весело, когда они, пятнадцатилетние девчонки, до вечера могли рассказывать друг другу разные истории, сочинять романы и смеяться до колик в животе. Романы, которые Гала читает в Клаваделе, конечно, не могут ей заменить дружбы.
Кстати, в санатории среди немцев, русских, австрийцев, швейцарцев и англичан находится всего один молодой человек. Очень странный, потому что он француз, единственный француз на «волшебной горе». У него наивный вид, и он так же, как и Гала, имеет разрешение читать в свято-священное время сиесты2.
Примечания
1. В романе Томаса Манна «Волшебная гора» (1924) рассказывается история молодого человека, который семь лет, до самой войны 1914 года, прожил в санатории Давоса.
2. Сиеста — послеобеденный отдых (прим. пер.).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
