Трудное примирение
Первое, что сделал Дали по возвращении в Европу, — принял предложение отца встретиться и обсудить возможность примирения. Свидание произошло в Фигерасе в начале марта 1935 года, в присутствии Рафаэля Дали и его супруги Марии Консепсьон. Несколько дней спустя она написала письмо дочери Монтсеррат, в котором говорила об "их эмоциональном" противостоянии. "Вопрос окончательно не решен, — объясняла она, — слишком много нитей оборвано, слишком трудно связать их снова. Дядя Сальвадор разрывается между голосом сердца и разума, ведь хотя он и суров, в глубине его души таится доброта"1. Когда родители вернулись в Барселону, Монтсеррат услышала подробный рассказ о происшедшем: нотариус обвинял сына, Сальвадор рыдал, и в конце концов отец, сын и дядя, не сдержав слез, бросились обнимать друг друга. Похоже, Анна Мария вовремя вернулась домой из Розеса и стала свидетельницей этой сцены2.
Сразу после этого Рафаэль Дали и его жена отправились в Кадакес вместе с Сальвадором и Анной Марией, остановившись в Эс Льяне на несколько дней. Весенние праздники были в самом разгаре, погода радовала, однако жуткий ветер вывел Рафаэля из себя, напомнив ему о сумасшествии и самоубийстве его отца. "Моя родная деревня была бы раем, если бы не трамонтана", — писал он дочери Монтсеррат. Рафаэль хотел как можно скорее увидеть дом Сальвадора и по приезде в Эс Льяне изумился преображению рыбацкой лачуги, купленной у сына Лидии и с приобретением прилегающего хозяйства превратившейся в лабиринт узких проходов, лестниц и тайных уголков, что отражало запутанность сложной психики Дали3.
С наступлением сезона штормов в Фигерасе Дали Куси тщательно обдумав сложившуюся ситуацию, решил переписать завещание, согласно которому он лишал своего сына наследства в январе 1931 года. Львиная доля состояния, тем не менее, по-прежнему предназначалась Анне Марии с непременной долей для "Тетушки". Законное право Дали на четвертую часть наследства — так называемую обязательную долю (la legitima) — было восстановлено, но отец заставил его подписать документ, прилагаемый к завещанию, в котором Дали признал, что уже получил 25000 песет (около 30000 фунтов стерлингов, в пересчете на нынешний курс) из упомянутой "обязательной доли". В качестве "компенсации" и "особой милости" Дали предназначалось символическая ежемесячная сумма в размере 200 песет (около 220 фунтов стерлингов), выплата которой была доверена Анне Марии. Завещание подтверждало, что художник был вновь принят в лоно семьи, но свидетельствовало о том, что Дали Куси в первую очередь намеревался позаботиться о дочери. Это было примирение с оглядкой — таково было желание нотариуса, — но все-таки примирение4. Годом позже, удовлетворенный развитием отношений с сыном, Дали Куси составил еще одно завещание, согласно которому художник получал одну восьмую часть состояния, что вместе с ежемесячными выплатами соответствовало "обязательной доле" в полном объеме5. В течение последующих пятнадцати лет нотариус еще девять раз менял свою последнюю волю. Все его завещания неизменно составлялись в пользу Анны Марии, чье благосостояние, естественно, было главной заботой Дали Куси, и в то же время они уже не нарушали законных прав его блудного сына6.
Примечания
1. Из письма от 5 марта 1935 г. из Кадакеса. Личный архив дочери Монтсеррат Дали, доньи Эулалии Бас-и-Дали (Барселона).
2. Из разговора с Монтсеррат Дали в Барселоне 28 февраля 1992 г.
3. Личный архив Эулалии Бас-и-Дали; почтовая открытка Рафаэля Дали от 7 марта 1935 г. находится в том же архиве.
4. Завещание и соответствующие документы были подписаны в присутствии нотариуса Хесуса Солис де Эсенарро в Фигерасе.
5. Завещание датировано 10 сентября 1936 г. (Нотариальный архив, Фигерас). См. пред. примеч.
6. Завещания датированы соответственно: 12 мая 1937 г., 19 ноября 1937 г., 17 июля 1942 г., 20 декабря 1944 г., 17 октября 1947 г., 6 ноября 1948 г., 17 июля 1949 г., 30 января 1950 г., 31 мая 1950 г. (Нотариальный архив, Фигерас). См. примеч. 4.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
