"Бабау"
С весны 1930 года Дали и Гала жили по адресу Рю Бескерель, 7, совсем недалеко от храма Сакре-Кёр. В начале июля 1932 года они переехали в скромную студию по Рю Гоге, 7, в глухой переулок рядом с парком Монсюри. Этот квартал назывался Вилья Серра и был знаменит своей колонией художников и артистов. "Современное функциональное здание", в котором находилась студия, было образцом "антикарательной архитектуры", писал Дали, "архитектуры для бедных, а мы были бедны". Но вскоре Гала привела студию в порядок:
Переезд совпал с публикацией текста Дали "Бабау. Это сюрреалистический фильм". Такова была надпись на обложке, а на титульном листе говорилось: "Бабау, неопубликованный сценарий фильма, ему предшествует краткое и критическое изложение истории кино, за ним следует "Вильгельм Телль", португальский балет". В 1978 году Дали писал, что после публикации "Бабау" распространилось мнение, что одноименным главным героем был он сам2. Мнение справедливо в отношении как сценария, так и балета (о котором говорили, что он "выжат" из фильма) — оба испещрены автобиографическими ссылками и цитатами из картин Дали (мягкими часами, яичницами "без тарелок", велосипедистами с камнями на головах и т.д.). Женщину, которая в любовном отчаянии требует свидания с Бабау в Шато де Португаль в начале фильма (действие происходит в 1934 году, "во время гражданской войны в неизвестной европейской стране"), зовут Матильда Ибаньес — так звали знакомую девушку Дали в Барселоне (Матильда была и мать Дулиты в "Мечтах")3. Трансформация некоторых комнат бывшей квартиры "Шамбр Агриколь" в Фигерасе является скрытым поклоном в сторону первого учителя Дали, Эстебана Трайтера, чье жилище располагалось в доме, ставшем прототипом упомянутого здания. В описанном пейзаже безошибочно узнается мыс Креус с его сланцево-слюдяными образованиями, а старая женщина и два ее эксцентричных сына-рыбака сразу же напоминают о Лидии и ее несчастном отпрыске (он закончил свои дни в доме для душевнобольных). Кроме того, текст изобилует намеками на "Андалузского пса" и "Золотой век". Оркестр, безуспешно пытающийся исполнить увертюру к "Тангейзеру" на платформе станции метро, например, напоминает яростные попытки любовников из второго фильма удовлетворить свою страсть (под кульминационную часть "Тристана и Изольды"); толпа, равнодушно проходящая мимо пылких музыкантов или бегущая сквозь оркестр к поезду, дублирует эпизод из "Золотого века" — сквозь гостиную движется телега, на которую гости не обращают внимания; танго "Возрождение" созвучно музыке из "Андалузского пса"; странный шум, когда Бабау появляется в Шато де Португаль, оказывается шумом волн, разбивающихся о берег, что намекает на звук настойчивых барабанов из финальной сцены "Золотого века". И тому подобное. Может создаться впечатление, что Дали иллюстрирует фундаментальное значение своего вклада в оба фильма (он утверждает это в изложении истории кино); возможно, Дали уже заподозрил Бунюэля в попытках умалить его роль. И это подозрение укрепилось с 1932 года, когда Бунюэль стал отдаляться от группы Бретона4.
Если Дали и предпринимал какие-то действия для постановки фильма "Бабау", они нам неизвестны. В рукописи были явные находки (например, город привидений, увиденный с пятого этажа пустого театра, и эффектное, ранее неизвестное превращение черно-белого изображения в цветное). Если бы нашелся меценат, из этой затеи что-нибудь получилось бы. Но никого на горизонте не было, Шарль де Ноай, лучший кандидат, ушел в тень после взрыва общественного негодования, вызванного "Золотым веком".
"Бабау" стал вторым в длинном ряду несостоявшихся кинопроектов. Что касается "Вильгельма Телля", Дали прочел его Леониду Мясину, и тот неожиданно выразил желание поставить его. Но и это желание осталось неосуществленным5.
Получив первые экземпляры изданного "Бабау" (судя по выходным данным, тираж был готов 12 июля 1932 года), Дали и Гала выехали в Испанию. Х.В. Фуа сообщил в "La Publicitat" 28 июля, что художник только что прибыл в Порт-Льигат, где планирует провести три месяца. К ним сразу же стали наезжать гости: Рене Кревель, потом Бретон и Валентина Юго. Бретон только что закончил "Сообщающиеся сосуды" во время своего пребывания у Элюара в Кастельяне и, казалось, находился в хорошем расположении духа, несмотря на засилье мух. Он высоко оценил "Бабау". Некоторые страницы показались ему забавными, а теоретическая часть — "поистине причудливой"6.
После того как Бретон и Валентина Юго уехали, Дали провел несколько дней в Барселоне вместе с Кревелем. Они виделись с Фуа (2 сентября тот опубликовал анонс издания "Бабау" с прологом, переведенным на каталанский7), встречались с З. Райхом, югославским диссидентом-сюрреалистом, и старым другом Дали Хайме Миравитлесом, который не меньше художника был возмущен поведением и тактикой коммунистов. В начале октября Дали написал Бретону письмо и высказал свою возрастающую уверенность в идиотизме партийных бюрократов, заученно повторяющих "абстрактные и невразумительные" приказы из Москвы: Третий Интернационал совершенно утерял связь с действительностью, с тем, что происходит в мире. Примером тому, по его мнению, служит наивно-идеалистический русский фильм о перевоспитании беспризорников "Путевка в жизнь" (1931), который показали членам католической молодежной организации Барселоны. Основной целью визита Дали в Барселону было создание двух сюрреалистических журналов: один, поддерживаемый журналом "This Quarter", выпустившим недавно специальный сюрреалистический номер, и другой, вдохновленный "Сообщающимися сосудами" Бретона, отрывки из которых в "Сюрреализме на службе Революции" очень понравились художнику. Ни одной из этих инициатив не суждено было сбыться. Барселонская пресса, по словам Дали, проявляла некоторый интерес к сюрреализму, и была надежда, что новая театральная труппа "Предчувствия" поставит сюрреалистическую пьесу и покажет ее во время гастролей в Мадриде. Этого также не случилось. Что касается собственной работы Дали, то он занимался экспериментами с сюрреалистическими объектами, создавая "жидкие" и "слепые" варианты. Художник намеревался привезти в Париж новые картины, часть романа и, что самое важное, непреодолимое желание быть как можно более полезным сюрреализму8.
Примерно в это же время Фуа получил более полное описание "слепых объектов" Дали, воспроизведя письмо художника в "La Publicitat" с ироническими комментариями9. Дали послал ему также экземпляр сюрреалистического номера журнала "This Quarter" с несколькими "стихотворениями" и длинный теоретический текст — "Объект, разоблаченный сюрреалистическими экспериментами"10. Дали — и это было вполне в его духе — хотел выжать как можно больше выгод из высокой должности своего друга. Что касается Парижа, то он, видимо, уже успел познакомиться с прибывшей туда предпринимательницей, влияние которой на его последующую жизнь оказалось весьма значительным.
Примечания
1. Eluard, Lettres a Gala, letter 148, Note 1, p. 444; SL, p. 324.
2. "Priere d'inserer" to the 1978 edition of the filmscript (Barcelona, Editorial Labor), p. 10.
3. Lear, Le Dali d'Amanda, p. 54.
4. Dictionnaire abrege du surrealisme, p. 5.
5. Ades, Dali, p. 202.
6. Eluard, Lettres a Gala, letter 145, Note 5, p. 443; Santos Torroella (ed.), Salvador Dali corresponsal de J.V. Foix, p. 74, Note 1; Bouhours and Schoeller, p. 158. Andre Breton. La Beaute compulsive (см.: "Библиография", разд. 3), p. 205.
7. Santos Torroella (ed.), Salvador Dali corresponsal de J.V.Foix, p. 69, Note 5.
8. На письме сохранилась почтовая отметка от 5 марта 1932 г., Кадакес (Фонд А. Бретона в Библиотеке им. Жака Дусе, Париж).
9. Santos Torroella (ed.), Salvador Dali de J.V.Foix, pp. 78-81.
10. Eluard, Lettres a Gala, letter 145, Note 6, p. 443; статья на французском опубликована: Salvador Dali (Pompidou catalogue), pp. 215-220.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
