Христианские Братья
В 1910 году, в конце второго года обучения Сальвадора в школе Эстебана Трайтера, его отец принял решение, серьезно повлиявшее на будущее мальчика: он записал его в недавно открытый в Фигерасе Коллеж Христианских Братьев, католического монашеского ордена, созданного в XVIII веке Жан-Баттистом де ла Салле. В 1904 году новый закон запретил деятельность ордена в школах Франции (где уже подвизались иезуиты), что привело к переносу деятельности ордена за границу. Каталония стала одним из их первых объектов1.
Коллеж в Фигерасе был испанским филиалом Института Братьев Христианской школы в Безьере — пансиона с солидной репутацией. В первые годы работы школы в Каталонии почти все учителя были французами, так же как и большинство из ста двадцати студентов. Преподавание осуществлялось только на французском языке, что было исключительно привлекательным в глазах франкофила дона Сальвадора Дали. Это открывало прекрасную возможность для того, чтобы сын выучил французский, ради чего дон Сальвадор поступился своими антиклерикальными убеждениями. Так что дон Сальвадор оказался не менее прагматичным, чем его брат Рафаэль, который, преодолев свое враждебное отношение к церкви, отдал дочь Монтсеррат в коллеж французских монахинь в Барселоне ради хорошего образования. Оба брата сами прекрасно владели французским языком, любовь к которому дополнялась их восхищением Великой французской революцией2.
Великолепный комплекс зданий, воздвигнутый Христианскими Братьями в 1909 году на окраине Фигераса, прямо у железнодорожной станции, назывался Испано-Французский Коллеж Непорочного Зачатия Безьер-Фигерас, но вскоре стал известен под именем "Els Fossos" ("Яма"), потому что пустошь вблизи коллежа изобиловала впадинами и ямами.
Установка на французский язык была настолько строгой, что ученики, замеченные в употреблении родного языка даже во время перемены, подлежали наказанию3. Чтобы облегчить переход мальчиков на новый язык, монах-испанец, владевший французским, проводил специальные занятия4.
Проведя шесть лет в Коллеже Христианских Братьев, Дали оправдал ожидания своего отца — прекрасно овладел разговорным французским языком, хотя говорил с сильным каталанским акцентом. Но правописание, лежащее вне фонетической области, осталось за пределами его возможностей — он так никогда его и не одолел. Впрочем, Дали даже не пытался писать грамотно на испанском или каталанском языках. Как у большинства испанских детей, у него были трудности с буквами "б" и "в", которые произносятся одинаково, да и не только. Из-за этой смеси французского, каталанского и испанского языков Сальвадор не научился правильно писать ни на одном из них.
В дальнейшем дело обстояло следующим образом: если в муниципальной школе Эстебана Трайтера обучение велось только на испанском языке (это было официальным предписанием, и каталанский язык все еще оставался под запретом со стороны Мадрида), то с шести до двенадцати лет Дали говорил на французском языке гораздо чаще, чем на испанском, поскольку и дома, и с друзьями вне школы употреблялся в основном каталанский. Когда, после окончания коллежа, он продолжил свое дальнейшее обучение, баланс сместился в пользу испанского языка, но к этому времени французский был уже усвоен. Это обстоятельство объясняет то удовольствие, с которым юный Дали погружался во французскую литературу. Правда, Дали не упоминает об этом в главе "Воспоминания о том, что было" своей "Тайной жизни". В книге Дали утверждает, что провел всего два года (а не шесть) у Христианских Братьев, и даже не упоминает о французском языке, и сообщает, что так и не научился абсолютно ничему.
Не сохранилось каких-либо документов, которые могли бы помочь убедиться в правдивости его слов. Действительно, первые четыре года он был "хорошистом" (получал "восьмерки"), что само по себе не отрицает возможности его ежегодных успехов. Последние два года прошли на "семерках", но опять же остается неизвестным, какие предметы и сколь успешно он изучал. Мы можем быть уверены только в том, что на протяжении этих шести лет Христианские Братья сделали все возможное, чтобы дать ему широкое образование5.
Оно, несомненно, включало и живопись, что подтверждено короткой статьей Дали, написанной в 1927 году, где говорится о "здравом смысле" одного из учителей коллежа. Этот человек, имя которого не упомянуто, давал своим ученикам простые рисунки, выполненные им с помощью линейки, и велел аккуратно закрашивать их акварельными красками. Его урок был прост: "Рисовать надо хорошо, а чтобы хорошо рисовать, не следует переходить границы". Дали, чьи лучшие работы отличаются тщательным исполнением мельчайших деталей, многим обязан этим первым урокам. Позже он вспоминал эти советы монаха в "Пятидесяти секретах магического ремесла". Жаль, что мы больше ничего не знаем об этом "простом мастере", который, не будучи силен в эстетической теории, тем не менее дал своим ученикам некие "нормы поведения", которые могли стать основой этики художественной честности6.
Дали начинает пятую главу "Тайной жизни" с воспроизведения зимнего вида из окна первого класса коллежа с двумя кипарисами на переднем плане, изменчивой игрой света в ветвях деревьев на закате и наползающей на них тенью здания, привлекавшими его внимание своей "вертикальной архитектурой". Чуть позже, когда колокольный звон призывал к вечерней молитве, весь класс вставал, "и мы хором повторяли молитву со склоненной головой и молитвенно сложенными руками перед настоятелем"7.
Классная комната до наших дней осталась почти без изменений. Несколько устремленных вверх кипарисов видны из больших окон, они стоят на краю спортивной площадки. Однако современные строения заслонили широкую в прошлом панораму равнины Ампурдана. Во времена Дали в классной комнате повсюду находились витрины с удивительной коллекцией минералов, тропических бабочек, птиц и редких ископаемых; над ними висели картины религиозного содержания, привезенные из Безьера, а ныне разошедшиеся по рукам8. Если Дали и забыл упомянуть об этих витринах в "Тайной жизни", он отчетливо помнил некоторые из картин и репродукций. Одна из них изображала "лисью голову, высовывающуюся из какой-то пещеры с гусем в зубах, безжизненно свисающим из ее пасти". Другая — копия картины Милле "Анжелюс", оказавшая значительное влияние на его творчество9.
Примечания
1. Bernils i Mach, Els Fossos, 75 anys d'historia, pp. 7-15.
2. Ibid., pp. 15-20, 27-51;Jimenez and Playa, "El collegi La Salle"; из разговоров с Монтсеррат Дали в Барселоне, ноябрь 1992 г.
3. По словам Хуана Вивеса, который поступил в коллеж после Дали, дети, уличенные в употреблении каталанского языка на площадке для игр, должны были несколько кругов пронести небольшой камень, называемый "болтушка" (из разговора в Фигерасе 25 января 1993 г.).
4. Jimenez and Playa, "El collegi La Salle".
5. Моя благодарность настоятелю Доминго Боведа, предоставившему мне фотокопию документа, касающегося времени пребывания в "Эльс Фоссос".
6. Dali, "El sensit comu d'un germa de Sant Joan Baptista de la Salle"; Dali, 50 Secrets of Magic Craftmanship, p. 108.
7. SL, pp. 63-64.
8. Моя благодарность святому брату Леонсио Гаскону за его информативно насыщенную экскурсию по данному заведению в 1993 г.
9. SL, р. 64 and Note.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
