Небесные близнецы

Между 1954 и 1958 годами в Париже Дали часто встречался с психологом Пьером Румгером, которого впоследствии стал называть своим любимым психоаналитиком¹. Их беседы записывались на магнитофон, но никогда не были обнародованы. Самые первые наблюдения Румгера над своим "пациентом"², изложенные в короткой статье под названием "Далианская мистика в свете истории религии", свидетельствуют о глубоком уважении к Дали как к личности и художнику. Преисполненный восхищения, он назвал "Тайную жизнь" "несравненным документом и золотоносной жилой для поклонников юмора, психиатров, психологов и эстетов, интересующихся механизмом художественного творчества... необычайным свидетельством человечества с любой точки зрения, которое по своей научной важности может быть сравнимо только с откровениями президента Шрайбера, знаменитого мистика-параноика, о котором поведал Фрейд"³.

Пятого июня 1958 года Румгер, интересовавшийся мифологией, ознакомил художника со своей работой, в которой доказывал, что Дали и Гала были новым воплощением мифа о Диоскурах — Касторе и Полидевке, "рожденных из одного божественного яйца Леды"⁴ (причем Гала выступала в роли смертного Кастора, воплотив собой первого Сальвадора, а Дали был бессмертным Полидевком). Несколько лет спустя Дали описывал эту беседу Алену Боске:

Впервые в жизни я пережил неописуемое волнение, услышав истинную правду о себе: положения доклада психоаналитика открыли мне драму, лежащую в самой основе трагической структуры моей личности. Суть заключалась в неотвратимом присутствии, в самой глубине моей души, моего умершего брата, которого родители любили так сильно, что меня, когда я родился, назвали его именем — Сальвадор. Потрясение от услышанного было подобно божественному откровению. Это объясняло и тот страх, который охватывал меня всякий раз, когда я входил в спальню родителей и видел фотографию младенца: очень красивый в нежных кружевах, он был настолько чудесен, что я, из чувства противоречия, всю ночь затем представлял его в разлагающемся состоянии. Я засыпал, думая о собственной смерти и о том, что лежу в гробу, обретя покой. Благодаря Пьеру Румгеру у меня появилась возможность постичь смысл мифа о Касторе и Полидевке, связав его с моей подлинной сущностью⁵.

Записи психоаналитика того времени о Дали показывают, что Румгер принял на веру слова Дали о том, что смерть настигла первого Сальвадора в возрасте семи лет, за три с половиной года до рождения будущего художника, хотя в действительности это случилось за девять месяцев до рождения Дали и первому Сальвадору тогда было меньше двух лет; что они были зеркально похожи друг на друга — первый Сальвадор являлся "однояйцевым близнецом второго"; и что его родители совершили непредумышленное преступление, наделив его именем умершего брата⁶. Дали, подражая материнскому голосу, "изобразил" постоянное предупреждение: "Если ты не будешь тщательно кутаться в шарф, простудишься и умрешь от менингита, подобно своему брату!"⁷ Однако за четыре года встреч с Румгером Дали так и не рассказал психоаналитику о самоубийстве своего деда Галя и об унаследованной им паранойе. Заключение, сделанное Румгером, было абсурдным: "Отождествление Дали с умершим братом-"близнецом" осталось с ним до конца жизни; он с трудом преодолевал это состояние, удерживаясь на грани сумасшествия, к которому, как ясно осознавал, его явно толкала судьба"⁸.

Но, к счастью, летом 1929 года в Кадакесе появилась целительница Гала, избавившая Дали от призрачного присутствия мертвого брата — от "психоза" (термин Румгера)⁹. Еще до знакомства с психоаналитиком Дали понял, что он и Гала являются небесными близнецами (об этом свидетельствуют его комментарии к "Атомной Леде"), поэтому слова Румгера стали для него не открытием, но подтверждением, исходящим из уст "ученого человека", что имело для Дали огромное значение¹⁰. Тезис о первом Сальвадоре нашел место в общей схеме: Гала заняла место Кастора, изгнала призрак и восстановила гармонию. Подобно первому Сальвадору, она была "точной копией" Дали, его "живым близнецом-женщиной"¹¹.

Однако складное и аккуратное заключение Румгера было ошибочным. Он утверждал, что раскрытие "тайны" явилось для Дали огромным облегчением и что потом несколько лет подряд художник с "ликованием" всем об этом рассказывал¹². Это было правдой: Дали действительно рассказывал всем. Главное достижение Румгера состояло в том, что он поставил убедительный диагноз анормальному поведению Дали до его встречи с Галой, когда художник воспринимал себя неким призрачным, неосознанным вариантом своего мертвого брата, чья смерть была символически отражена в картине Веласкеса "Христос" (ее репродукция висела на стене родительской спальни напротив фотографии их первого сына).

Воодушевленный работой Румгера, Дали решил обвенчаться с Галой (через шесть лет после смерти Поля Элюара). Церемония состоялась 8 августа 1958 года (в строжайшей тайне, по настоянию скрытной Галы) в обители Пресвятой Девы с Ангелами, вблизи Жероны. На машине, которую вела Гала, они заехали за тремя священниками в Жерону, где какие-то завистники нацарапали на стеклах "Кадиллака": "Пикассо лучше Дали". В обители всю группу поджидал Франсеск Вила-и-Торрент, приходской священник из Форнельс де ла Сельвы, который и провел церемонию (без фотографов и журналистов). Это было подобно чуду.

На следующий день друг Дали, фотограф из Фигераса по прозвищу Мели, сделал официальный снимок пары в свадебных нарядах¹³.

Усердие, с которым Дали рекламировал себя и свои произведения, не ослабевало. Каждую зиму Дали устраивал выставку в Нью-Йорке с показом новых работ. В декабре 1958 года в каталог его выставки в галерее "Карстерс" был включен "Манифест антивещества", в котором он сообщил о завершении работ по исследованию подсознания. Сейчас его занимало антивещество, и только оно! Оно же являлось и главным действующим "антилицом" его текста "Рогоносцы старого современного искусства", издание которого в Америке было приурочено к традиционной зимней выставке Дали. Одна из представленных картин — "Сикстинская Мадонна" (также известная под названием "Ухо с Мадонной") — была создана под впечатлением от фотографии Папы Иоанна XXIII¹⁴. Вблизи, объяснял Дали, изображение воспринималось как простая абстракция, с расстояния двух метров оно превращалось в "Сикстинскую Мадонну" Рафаэля, а с расстояния в пятнадцать метров — в ухо ангела. Выполненная, по словам Дали, "антивеществом, то есть чистой энергией", картина тем не менее состояла из сотен точек. Но означали ли они нечто большее, как утверждал Дали, чем очередной визуальный трюк? Исследовав эту картину и другие экспонаты, содержащие потоки пи-мезонов и протонов, французский критик Маргарет Брёнинг высказала сомнения на этот счет¹⁵.

Теперь, когда Дали был женат на Гале по церковному обряду, настало время для очередной аудиенции у Папы Римского. Дали испытывал интерес к Иоанну XXIII, у которого были не только ушные раковины интересной формы, но и голова на плечах — понтифик намеревался созвать Вселенский Собор. Аудиенция состоялась 2 мая 1959 года и была соответствующим образом освещена в прессе. Дали рассказал Папе о полученном им заказе на оформление кафедрального собора в пустыне Аризоны. Художник представлял собор как бы "парящим" в тридцати сантиметрах над землей в форме груши, так как именно груша в Средние века символизировала Воскресение и духовное единство мира, которые олицетворял грядущий Вселенский Собор¹⁶.

Тем же летом Жозеф Форе заказал художнику три иллюстрации и переплет для "Апокалипсиса Святого Иоанна". Выполненная в единственном экземпляре, книга была объявлена самой дорогой в мире¹⁷. Чудачества Дали, претворявшего всё новые и новые идеи, привлекали толпы народа: он демонстрировал начиненную гвоздями бомбу, которую взрывали на медной пластине для получения эффектного изображения, или, например, вдавленные друг в друга с помощью парового катка швейные машины "Зингер"¹⁸.

А в конце года Дали представил в Париже модель своего последнего изобретения — "овосипеда", революционной идеи личного транспорта, состоящего из прозрачной пластиковой сферы, диаметром в сто сорок сантиметров, которая приводилась в движение ступнями водителя. Суть этой штуковины заключалась в том, что она, являясь средством передвижения, одновременно создавала ощущение пребывания в материнской утробе. На необычное представление, устроенное Форе в целях рекламы "Апокалипсиса Святого Иоанна", Дали прибыл в костюме космонавта. Присутствие среди зрителей Жозефины Бейкер и Мартина Кароля только способствовало всеобщей шумихе, до конца которой Дали сохранял каменное выражение лица, подражая Бастеру Китону. К этому времени, став виртуозным шоуменом, он мог не моргнув глазом выставлять себя в самых нелепых образах. Со стыдом — по меньшей мере в его внешних проявлениях — было покончено¹⁹.

Примечания

1. Roumeguere, "Canibalismo у estetica"; UC, p. 242.

2. Roumeguere, "Canibalismo у estetica".

3. Roumeguere, "La mistica Daliniana ante la historia de las religiones", pp. 277-278.

4. DG, p. 181.

5. Bosquet, Dali desnudado, pp. 39-40.

6. Roumeguere, "The Cosmic Dali".

7. Ibid., p. V.

8. Ibid., p. VII.

9. Ibid., p. VI.

10. Bosquet, Dali desnudado, p. 40.

11. Roumeguere, "The Cosmic Dali", pp. VII-VIII.

12. Roumeguere, "Canibalismo у estetica".

13. Playa i Masset, Dali de l'Emporda, pp. 23-24.

14. DOH, p. 355.

15. VPSD, p. 151; картина воспроизведена в DOH, p. 355.

16. VPSD, p.151.

17. Обложка была изготовлена из литой бронзы, вилок, ножей, гвоздей, ракушек, жемчуга и полудрагоценных камней (Примем. ред.).

18. Ibid., p. 152; обложку см. в DOH, p. 357.

19. VPSD, p. 153; DOH, p. 321.

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница