"Мадонна Порт-Льигата" и прочая театральщина
Первой картиной Дали на "религиозную тему", с помощью которой он намеревался завоевать доверие Церкви и Государства, стала "Мадонна Порт-Льигата", задуманная еще в Америке. Она была написана весной и летом 1949 года. Композиция небольшой картины (48,9 х 37,5 см) продолжает тематику "атомного" периода творчества Дали, начавшегося в 1945 году после бомбардировки Хиросимы, к которому принадлежат "Атомная Леда" и "Дематериализация носа Нерона". Цветовая палитра этих работ решена в духе итальянского Ренессанса.
Дали заимствовал для своей "Мадонны Порт-Льигата" мотив яйца, висящего на нити над головой Пресвятой Девы, из картины Пьеро делла Франческа "Мадонна со святыми и герцогом Урбинским", репродукцию которой он воспроизвел в своей книге "Пятьдесят секретов магического ремесла". Это яйцо, говорил Дали, является "одной из величайших загадок живописи Ренессанса"1. Далее он пояснял, что поскольку древние считали форму эллипса наиболее совершенной природной формой, яйцо стало распространенным символом Богоматери2. Кроме того, оно олицетворяет собой животворящую силу. Изображение яйца Дали ранее использовал в "Атомной Леде", расположив его в ногах Леды, где треснувшее яйцо отбрасывает тень в виде правильного овала.
В лике Мадонны угадываются черты Галы. Использование ее в качестве модели для образа Богоматери было явным проявлением цинизма Дали; но он твердо решил превратить Музу в хранительницу побережья Коста Брава, в подобие Мадонны Моря, и не собирался менять своего решения. В "Мадонне Порт-Льигата" изображена Дева Мария с просветом в области диафрагмы, что напоминает картину 1934 года "Отнятие от груди накормленного шкафчика" с нянюшкой, сидящей на берегу, перед домом Дали, с "окном" в спине. Позже он объяснял, что "ритуализовал" этот ранний образ3.
Дали понимал, что убедить не только Испанию, но и весь мир в его искреннем католицизме будет нелегко. Мало создать ядерную версию Мадонны с младенцем. Еще со времен своего сотрудничества с Бунюэлем он не оставлял настойчивых, но безуспешных попыток вернуться в мир кинематографа, если не считать декораций для "Очарованного". Теперь же, в июле 1949 года, он объявил о замысле "параноидного фильма", сценарий которого уже начал писать и обдумывал его режиссерское решение. Предполагалось, что фильм будет называться "Телега плоти". "Подобно тому как Росселлини представляет неореализм в Италии, я намереваюсь создать неомистицизм в Испании", — сказал он барселонскому журналисту. Неомистицизм? Журналист пришел в замешательство. Неомистицизм, пояснил Дали, "включает в реализм мистическую традицию, которая в Испании стала наиболее характерной формой проявления духовной жизни". В фильме будет показано, как просто сделать шаг от примитивного фетишизма и безумной любви к высокому религиозному чувству. А при чем здесь телега? Дали отвечал, что тачки, телеги и тележки привлекали его с самого детства и что он изображал их сотни раз. Героиня фильма, "травмированная соучастием в преступлении", спасается бегством в телеге, которая постепенно становится для нее ни много ни мало восемьюдесятью двумя символами, начиная с гроба и супружеского ложа и заканчивая комодом и аналоем. В одной из сцен группа велосипедистов (опять!) с зонтиками в руках падает в море со скал мыса Креус, в другой — лысая старушка в костюме тореро дрожит на берегу озера Вилабертрана. "Телега плоти" занимала мысли Дали на протяжении четырех-пяти лет, но дальше разговоров и хвастовства дело не пошло4.
Второй летний сезон в Испании Дали проводил в работе над ответственными заказами декораций и костюмов для трех театральных постановок, премьера которых была назначена на ноябрь: "Дон Хуан Тенорио" Соррильи в Мадриде, "Саломея" Р. Штрауса в Лондоне и "Как вам это понравится" Шекспира в Риме. Он особенно был рад контракту, связанному с "Дон Хуаном", что давало ему возможность вновь поселиться в Мадриде. У Дали сложились прекрасные отношения с эксцентричным театральным режиссером Луисом Эскобаром. Созданные Дали декорации оправдали возложенные на художника ожидания. Хотя, возможно, не всем они понравились, но впечатление произвели сильное. Премьера "Дон Хуана" состоялась 1 ноября 1949 года. По замечанию одного из критиков, воздух сотрясался от дискуссий. Декорации были "чудовищными, невероятными, сумасшедшими, божественными, оскорбительными, взрывоподобными и несообразными". Постановка имела такой успех, что театр включил ее в свой репертуар и на следующий сезон5.
Вскоре, 11 ноября, Питер Брук представил свою нетрадиционную версию "Саломеи" в "Ковент-Гарден". Брук был одним из поклонников Дали, он посетил Порт-Льигат летом и, взяв с собой эскизы декораций, вернулся в полном восторге, но расстроился, узнав, что художник не сможет приехать в Лондон для участия в постановке. Он писал Гале о том, как трудно воплощать идеи Дали в его отсутствие. Подобно Эдварду Джеймсу и другим, Брук испытал на себе безответственность Дали: ему ничего не стоило изменить данному слову. Тем не менее режиссер заступился за художника, когда критики отметили невыразительность сценографии и предъявили претензии к декорациям в виде "скалистого каньона с палаткой и крутой дорогой" или "застекленного шкафчика для напитков", едва ли уместных в этом случае6. Брук объяснил в "Observer" ("Обозреватель"), что Дали — единственный художник в мире, "способный выразить как эротичность Штрауса, так и образность Уайльда". Несколько лет спустя, вспоминая провал Дали, Брук размышлял: "Сотрудничать с Дали очень сложно... И даже когда он готов к сотрудничеству, он способен на любой экстравагантный поступок ради новизны... Он слишком сложен... А сейчас уже поздно, он устарел"7.
Следующим заказчиком оформления постановки "Как вам это понравится" был Лукино Висконти. Дали задумал хитроумное приспособление с чудесным освещением, способным визуально удвоить пространство как комнаты в замке, так и Арденнского леса. Висконти был в восторге.
Дали и Гала отправились в Рим, но не только ради премьеры, намеченной на 26 ноября. Художник был так доволен своей "Мадонной Порт-Льигата", что решил показать картину Папе Римскому и получить его благословение8. Если Его Святейшество благословит художника, никто уже не сможет отрицать возвращения Дали в лоно церкви и его позиции во франкистском обществе укрепятся. Он подал прошение об аудиенции и 23 ноября вместе с Галой был введен в папские покои Пия XII. Дали держал в руках "Мадонну Порт-Льигата". Аудиенция длилась всего десять минут9.
Дали отказался обнародовать мнение Папы о картине, отделавшись от репортеров общей фразой о том, что современному художнику необходимо быть христианином10. Вернувшись в Порт-Льигат, он сказал Эмилио Пигнау, что Пачелли "понравилась" его работа; и спустя несколько месяцев сообщил журналистам о благосклонности Святого Отца11.
Позже Дали пояснил, что основной целью его визита к Папе был вопрос о его браке с Галой. Поскольку они вернулись в лоно церкви, им хотелось пройти церемонию церковного таинства. Но даже Папа ничего не мог для них сделать: Гала и Элюар были обвенчаны, поэт был жив, и их гражданский развод ничего не значил для католической церкви12.
Весть о посещении Дали Ватикана и Папы дошла до Бретона как раз тогда, когда он работал над текстом, посвященным Дали, для нового издания "Антологии черного юмора". "Не может быть никаких сомнений, — писал Бретон, — что я говорю о прежнем Дали, исчезнувшем к 1935 году и уступившем место личности, которой более пристало называться "Avida Dollars" ("Алчущий долларов" — анаграмма имени художника), исполнителю заказных портретов, простершему объятия навстречу католицизму и "художественным идеалам Возрождения", ищущему выгоды в приветствиях и одобрении Папы"13.
Анаграмма Бретона была блестящей находкой и вскоре стала весьма популярной. Она привела Дали в благоговейный трепет и, как он позже объявил, принесла ему еще больше денег. В одной из бесед он пояснил, что жаждал именно золота, а не бумажных денег. По иронии судьбы, прилагательное в анаграмме — "Avida" — женского рода и более соответствует Гале, которая была несравненно более алчной. Прижимистая в мелочах, она становилась азартным игроком, если речь заходила о ее собственных удовольствиях. Здесь она не признавала никаких границ.
Постановке "Как вам это понравится" Висконти сопутствовал шумный успех, и театр "Элизео" был набит до отказа. Зрители приняли декорации Дали и даже слонов с паучьими ногами, изображенных на одном из задников. Ни у кого не возникло сомнения, что своим очарованием спектакль во многом обязан Дали. И прошедшая в том же ноябре в галерее "Дель Обелиско" выставка эскизов для этой постановки также привлекла толпы зрителей14.
После посещения Рима Дали и Гала уехали в Париж, а затем отправились в Нью-Йорк, куда прибыли в конце ноября15. Установилась традиция, которой они следовали на протяжении тридцати лет: весну, лето и осень они проводили в Порт-Льигате (периодически выезжая в Барселону, Мадрид и Италию), а зиму — в Париже и Нью-Йорке. Обычно Дали покидали Порт-Льигат в начале декабря и возвращались в апреле или мае. Художник работал от рассвета до заката все дни, кроме воскресений, прерываясь на час для обеда и обязательной сиесты. Со временем супруги стали проводить летние вечера в обществе возрастающего числа поклонников, стекающихся из разных мест, чтобы выразить свое уважение Мастеру. Постоянно останавливаясь в Париже в отеле "Морис", а в Нью-Йорке — в отеле "Сент-Режи", они вели светскую жизнь, занимались бизнесом и рекламой.
Почти на всем протяжении первого десятилетия счастливой жизни дом-лабиринт в Порт-Льигате в их отсутствие непрерывно перестраивался под надзором Эмилио Пигнау. По словам Дали, дом рос "совсем как настоящая биологическая структура путем клеточного деления"16. А поскольку дом рос, возникла необходимость должным образом его содержать. Нанимали прислугу: так, например, четырнадцатилетний паренек из Кадакеса Артуро Каминада был взят для ухода за садом и лодками. Он прослужил у Дали тридцать семь лет, став самым преданным его слугой.
Примечания
1. Dali, 50 Secrets of Magic Craftsmanship, p. 170.
2. Arco, pp. 37-38.
3. Descharnes, The World of Salvador Dali, p. 175.
4. Arco, pp. 17-19.
5. Хуан Лука де Тена (цит.: Cronica de Madrid, Barcelona, Plaza у Janes, p. 460).
6. "Три метода искусства" [The Sphere, London, 19 November 1949, p. 287).
7. Cowles, pp. 197-202.
8. Morse, Dali. A Study of his Life and Work, p. 62.
9. Arco, p. 122.
10. Massip, p. 3.
11. Puignau, p. 32; Arco, p. 79.
12. Arco, p. 78; DG, pp. 151-152.
13. Breton, Oeuvres completes, II, p. 1152.
14. Фотографии см. в VPSD, pp. 128-129.
15. VPSD, p. 131.
16. Descharnes, The World of Salvador Dali, p. 26.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
