Хичкок и Дисней
Но сначала был замысел еще одного фильма. В сентябре 1945 года Дали отправился в Голливуд по приглашению Альфреда Хичкока, который заказал ему декорации для сцен ночных кошмаров своего нового психологического триллера "Очарованный" с Грегори Пеком и Ингрид Бергман в главных ролях. Почему выбор пал на Дали? Дэвид О. Селзник, продюсер проекта, вначале думал, что Хичкок нанял художника, используя его шумную известность. Однако Хичкок руководствовался совсем другими соображениями. Он объяснил, что в кино сны обычно представляют смутными и неясными, а это — искажение реальности. Он же хотел, чтобы они выглядели живыми и реальными. Для этой работы нужен был именно Дали — с его долгими перспективами, черными тенями и жесткими образами. По замыслу Хичкока, сцены ночных кошмаров следовало снимать при ярком солнечном свете, а не затемненной линзой в студии, тогда образы получатся "очень страшными"1.
Дали любил Хичкока ("одна из немногих личностей с оттенком таинственности") и с радостью приступил к работе. Они сошлись на гонораре в четыре тысячи долларов. Дали гордился своими декорациями для сна, действие которого проходило в танцевальном зале. Для создания гнетущего чувства пятнадцать "тяжелейших и чрезмерно разукрашенных роялей" должны были свисать на веревках с потолка. Но по финансовым соображениям эту сцену к съемкам не допустили:
Ни Хичкок, ни Дали не были удовлетворены результатами. Сцена была отменена, а в другие без уведомления Дали были внесены изменения. Все это очень напоминало историю со "Сном Венеры" многолетней давности, и Дали был точно так же раздражен2.
Вскоре открылась его выставка в галерее "Бинью" — "Последние картины Сальвадора Дали", которая прошла с 20 ноября по 29 декабря 1945 года. На ней экспонировались одиннадцать полотен маслом, акварели и рисунки, не названные поименно в каталоге, и собрание иллюстраций к "Лабиринту " Сандоза, "Дон Кихоту" и "Жизни Бенвенуто Челлини". Дали хвастливо писал в каталоге, что эти работы были созданы "за девять месяцев полного уединения"3. Список картин включал в себя: "Корзинку с хлебом", "Мою обнаженную жену, созерцающую собственную плоть...". "Атомную меланхолию", "Апофеоз Гомера" ("Дневной сон Галы") и "Галарину". Картиной, привлекшей наибольшее внимание, оказалась "Меланхолическая идиллия атома урана", написанная после Хиросимы. Подобно "Апофеозу Гомера", она содержала бесчисленные образы 1930-х годов (мягкие часы, ключ и цилиндр, ощетинившийся маленькими прутиками) и выглядела как декорация к балету. К трагической теме были добавлены бейсболисты, которые придавали ей истинно американский колорит.
"Моя обнаженная жена, созерцающая собственную плоть, превратившуюся в лестницу, в три позвонка колонны, в небо и в архитектуру" — стала новым и очевидным шедевром в американском периоде Дали. Тремя годами позже он воспроизвел ее в своих "Пятидесяти секретах магического ремесла". Значит, для самого художника она являлась чистейшим выражением нового классицизма, к которому он так стремился. Символом его стала прикрепленная к стене древнегреческая маска, явно напоминающая эмблему Студенческой Резиденции. Глубокая перспектива картины, однако, выполнена в лучшей сюрреалистической манере художника, тогда как внешний вид и цвет здания, в которое трансформируется тело Галы, многим обязаны фантастической розовой "конструкции" Иеронима Босха из картины "Сад земных наслаждений". Дали и Лорка восхищались ею в Прадо.
В день открытия выставки Дали выпустил первый номер "Dali News" ("Новости Дали") — свою знаменитую псевдогазету. В этом шутливом предприятии ему помогал старый друг Хайме Миравитлес, вместе с которым они еще в школе Фигераса издавали журнал "Студиум". В названии газеты обыгрывалось звучание названия знаменитого нью-йоркского издания "Daily News". Вторым названием было "Monarch of the Dailies" ("Король газет"), с ироническим намеком на сходство с "Dali Mirror" ("Daily Mirror" — старейший конкурент "Daily News"). Под заглавием Дали изобразил корону и надпись в завитушках: "ГАЛА ПРЕВЫШЕ ВСЕГО". Газета на четырех страницах от строчки до строчки была посвящена словам, поступкам, идеям и чудесам Дали. И, как всякое уважающее себя издание, печатало рекламу — "Если вас одолевает умственная болезнь "периодических изданий":
Газета сообщала читателям о вероломстве Голливуда, в "Очарованном" извратившего идеи Дали; заверяла, что "предсказание", сделанное в "Тайной жизни", о поражении "расистской теории национал-социализма", вот-вот свершится (в книге такого "предсказания" не было). Газета объявляла, что Дали "близок к подписанию" контракта с Уолтом Диснеем на "создание фильма новыми способами". На данный момент редакция не могла предоставить читателям более подробную информацию, однако американские поклонники мягких часов могли спать спокойно: "Часы будут обязательной деталью фильма. Благодаря мастерству Диснея впервые станет возможным увидеть часы в движении"4.
Накануне открытия выставки в галерее "Бинью" Дали послал телеграмму в "San Francisco Chronicle", оповещая, что названием их совместного с Диснеем мультфильма будет "Destino" ("Судьба"). Фильм должен стать совершенным соединением фотографии и рисунка. Дали приедет в Голливуд 15 января, чтобы приступить к работе5.
Он сдержал свое слово. У него сложились хорошие отношения с Диснеем, удивленным количеством фонтанирующих идей художника. Дисней предполагал, что мультфильм будет длиться шесть минут и станет одной из частей целой серии с теми же героями — "блок-фильмов", как он позже стал называть этот жанр. К Дали приставили молодого аниматора Джона Хенча, который впоследствии вспоминал, что Дисней решился предоставить художнику свободу действий "и посмотреть, что из этого получится"6. В апрельском интервью журналу "Arts" Дали пересказал сценарий мультфильма. В начальных кадрах сразу же проступало сходство с картиной 1939 года "Лебеди, отражающиеся в виде слонов", хотя Дали и не признался в этом:
Девушка идет по дороге и секундой позже оказывается верхом на огромном слоне с ногами членистоногого насекомого в окружении разнообразных чудовищ. Затем пейзаж меняется. Мы снова видим пирамиду, на этот раз рядом с церковью, плывущей над прудом, образованным двумя человеческими ладонями, из которых вырастают два кипариса. Вокруг пруда на велосипедах разъезжают голые люди. Все они исчезают в пруду.
Звучит похоронный звон. Тень колокола сливается с силуэтом молодой девушки, они начинают танцевать. Голова Хроноса на плоскости пирамиды оживает, он сходит с нее и пускается в пляс, пытаясь увернуться от падающих с неба многочисленных чудищ. Хронос отдирает от себя чудищ, и всякий раз при этом у него на теле открывается зияющая дыра7.
Один из рисунков Дали к мультфильму показывает, что сцена с девушкой-колоколом была попыткой оживить образ "двоюродной сестры" Каролинеты, прыгающей через веревочку, — образ, который Дали уже сотни раз использовал в своем творчестве8. Дали заявил газете "Arts", что вложил в фильм "всё". Это "всё" означало полный арсенал его сюрреалистических объектов и галлюцинаций. Журналист предположил, что для производства "Судьбы" потребуется достаточно много времени. Дали отвечал, что фильм стоит того: он способен ввести зрителя в мир сюрреализма и сделает это лучше, чем картина или литературный текст9.
Была отснята только одна пробная сцена в пятнадцать секунд. Несколько лет спустя Джон Хенч показал этот отрывок Рейнольду Морзу, который нашел его весьма обещающим. Он представлял собой "несколько секунд изысканного изображения двойного образа, в котором балерина, напоминающая кубок, разделяется на женскую фигуру и собственно кубок. Те, в свою очередь, оказываются водруженными на спины двух черепах. При этом первичный образ остается неизменным"10. Согласно другому источнику, голова балерины была одновременно "и бейсбольным полем где-то на горизонте"11.
"Судьба" оказалась еще одним замыслом Дали, который не был реализован. Спустя несколько месяцев Дисней "изменил свое мнение о возможном успехе "блок-фильмов" и свернул работы12. Одним из пунктов договора был обязательный возврат студией оригинальных рисунков и картин Дали. Они никогда не выставлялись, и лишь малая их часть была воспроизведена в печатных изданиях13.
У "Судьбы" был свой эпилог. Хенч и Дали предприняли совместную попытку создания "стереоскопического" образа с двумя полуарками, которые нужно было взглядом свести к изображению человеческого лица. Однако ничего не получалось, пока Хенч не внес некоторые исправления. Он же уговорил журнал "Vogue" опубликовать конечный результат в рождественском выпуске от 1 декабря 1946 года. "Оставаясь верным себе, — писал Морз в своем дневнике, — Дали утверждал, "что идея и ее исполнение были исключительно его заслугой"14.
Из писем Дали, отправленных из Америки родственникам, всего восемь или десять увидели свет, хотя, несомненно, их было гораздо больше. Ясно, что он изо всех сил старался поддерживать добрые отношения с семьей. Он постоянно предлагает родным помощь и выражает к ним теплые чувства. Кроме того, чтобы продемонстрировать свой успех в Америке, он не забывает посылать родным целые пачки газетных вырезок о себе и своей деятельности. Дали не мог смириться с тем, что с "Судьбой" покончено. Осенью 1946 года он писал, что производство мультфильма отложено из-за забастовок в киноиндустрии (скрыв, что Дисней отказался от постановки) и что по этой причине его возвращение в Порт-Льигат вновь задерживается15.
Супруги Дали обязали свое рекламное агентство поставлять им все публикации и отзывы о них в американской прессе. Но, по свидетельству Рейнольда Морза, плохое знание английского часто мешало им понять, хвалят Дали в той или иной статье или ругают. Впрочем, их более всего волновал объем статей, а не содержание16.
Если имя Дали в то время в Соединенных Штатах гремело, то в испанской прессе с 1940 года вплоть до окончания Второй мировой войны о нем почти не упоминалось. Однако ситуация изменилась, когда в сентябре 1946 года в барселонском журнале "Destino" (Дали был поражен этим совпадением) появилась большая и умная статья под названием "Сальвадор Дали с точки зрения жителя Кадакеса". Статья была подписана псевдонимом "Тристан". Ее автором был известный каталонский писатель Хосеф Пла, поклонник Дали с того самого дня, когда художник в 1930 году прочитал свою шокирующую лекцию в барселонском клубе "Атеней". В 1943 году Пла писал в том же журнале о влиянии, которое оказал на художника его фигерасский учитель Хуан Нуньес Фернандес17. Теперь же, посетив отца Дали в Эс Льяне, он понял, что у него появились возможности для более подробного анализа творчества художника. Дали-старший послал ему в Барселону экземпляр с автографом американского издания "Тайной жизни", от которой Пла пришел в восторг.
"У меня возникло сильное предчувствие, я бы даже сказал — убеждение, что пришло время сказать этой стране что-то серьезное о Сальвадоре Дали и его творчестве, что-то сущностно серьезное". Такими словами начинал он свою статью, заявив, что имя Дали в Испании окутано завесой провинциального "конспиративного умолчания". Однако талант Дали стал уже мировым достоянием. Пла утверждал, что художник оставил свой след в эпохе, и было бы бесполезно, да и нелогично, отрицать это.
Затем Пла переходил к анализу "Тайной жизни", которую читал и перечитывал будучи в Кадакесе. Он уверял, что сам стиль книги — неподдельно ампурданский в своей иронии и смеси осмысленной свободы с "биологической застенчивостью". Книга могла быть написана только "каталонцем с его типичными достоинствами и недостатками жителя Ампурдана". Дали являл собой ярчайший образец крайнего индивидуализма, особенно сильно проявляющегося среди обитателей Кадакеса. И, как всякое выдающееся явление Ампурдана (этим замечанием Пла намекнул и на себя), он был одновременно и исключительно местным жителем, и "фанатичным космополитом". Более того, Пла предполагал, что только уроженцы Ампурдана, знающие ярость трамонтаны и порождаемый ею необыкновенно яркий свет, в состоянии полностью понять Сальвадора Дали. Что касается общепризнанного мастерства художника, то оно, по мнению Пла, было унаследовано от матери, от барселонской семьи Доменечей, более урбанистичных, чем семейство Дали. Этот дар Сальвадора просто изумителен18.
Статья Пла стимулировала возрождение интереса к Дали в Барселоне и подготовила почву для шумного возвращения художника на родину. Дали пришел от статьи в восторг и попросил родных поблагодарить автора от его имени. Он сообщил о своих планах вернуться в Испанию будущей весной и о том, что мадридский Музей современного искусства намеревается выставить семь или восемь картин из его личной коллекции, которые, считал он, должны стать чем-то вроде "верительных грамот и свидетельством моей духовной деятельности в эти пять военных лет"19. Семья передала эту информацию в журнал "Destino", который в ноябрьском номере объявил о скором возвращении Дали в Испанию20. Когда в декабре Дали Куси оставил нотариальную деятельность и дал прощальный банкет, "Destino" поместил на своих страницах статью о нотариусе, иллюстрированную чудесным рисунком, выполненным Дали с отца в 1926 году. Автором статьи был барселонский писатель, журналист и художественный критик Мануэль Бруне, поселившийся в Фигерасе и ставший близким другом семьи художника. "Сальвадор Дали Куси, как и Сальвадор Дали, — писал Бруне, — стопроцентный сын Ампурдана. На ежевечерних собраниях в клубе мы могли наблюдать, как его "сероватые" глаза метали молнии, подобно "громовержцу Юпитеру":
Нотариальная печать Дали Куси, писал Бруне, воспроизведенная в журнале, представляла собой две заглавные буквы "Г" и "Т" — инициалы его родителей, Галя и Терезы, и обозначала фразу "Grades i Torneu" ("Спасибо, приходите еще"), Галь использовал тот же вензель на своей конной повозке, на которой ездил между Кадакесом и Фигерасом, до тех пор пока вместе с семьей, спасаясь бегством от гибельной трамонтаны, не поселился в Барселоне. Дали Куси не рассказал Бруне семейного предания во всех подробностях. Умолчал он и о том, что его отец сошел с ума и покончил с собой, выпрыгнув с балкона барселонской квартиры.
Примечания
1. Dali, BBC "Arena", 1986 (см.: "Библиография", разд. 7).
2. "Movies. Spellbound", Dali News, New York, 20 November 1945, воспроизведено в VPSD, p. 117.
3. Фонд Галы — Сальвадора Дали, Фигерас.
4. VSPD, pp. 116-119.
5. Альфред Франкенштейн: "Дали перестает экспериментировать, но он все так же загадочен" (San Francisco Chronicle, 19 November 1945).
6. Etherington-Smith, p. 356.
7. А. Франкенштейн в Arts, Paris, 14 April 1946 (цит.: VPSD, p. 120).
8. Этот и другие рисунки к мультфильму воспроизведены в DOH, pp. 310-311.
9. См. примеч. 129.
10. Morse, "А Walt Disney Interlude", MDJ.
11. Etherington-Smith, p. 357.
12. Ibid.
13. DOH, pp. 309-311; Descharnes and Neret, Dali, I, p. 393.
14. MDJ, vol. II; обложку "Vogue" см.: Descharnes and Neret, Dali, I, p. 395.
15. Письма из частной коллекции Пере Вей, Кадакес.
16. Из разговора с Р. Морзом во Флориде 15 июля 1996 г.
17. Хосеф Пла: "Календарь без дат" (Destino, Barcelona, 29 May 1943, p. 8).
18. Tristan, "Salvador Dali desde Cadaques".
19. Неопубликованное письмо из частной коллекции Пере Вей, Кадакес.
20. "Salvador Dali", DestiNo, Barcelona, 9 November 1946, p. 14.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
