В царстве книг. Имена Галы
С тех пор как вышла моя книга "Тайная жизнь Сальвадора Дали", вот какие имена я придумал для своей жены Галы. Золотце, что по-русски означает "мое золото", Белочка, Царь-Салтанетта — в честь царя Салтана из сказки Пушкина, которую я часто читал вслух из-за используемых там удивительных фонетических приемов; Деревянная Флейта — когда Гала вдруг охрипнет, голос у нее становится похожим на звучание деревянной флейты, которую я слушал как раз тогда, когда познакомился с Галой. Арабский Молочный Венок — потому что каждый раз, когда она выпьет молока, над ее верхней губой остаются "усы", и мое восприятие форм подсказывает мне, что это именно венок, а арабский он потому, что мне хотелось бы нарисовать лилипутского араба, который сидит именно на верхней губе и курит трубку. Еще я называю свою жену Плифаетой, Рейксетой, Эскалетой, Пинионет, Пиниоплифаетой, Меди-умселет, ведь это она, Гала, открыла янтарную смолу и клейкий-преклейкий растворитель для красок, и я вознесся на вершину блаженства.
Я зову свою жену Гала, Галалушкой, Гра-дивой (потому что она стала моей Градивой), Оливой (из-за овала ее лица и цвета кожи), Оливеттой — в каталонском языке это уменьшительная форма от "оливы", а также всеми непостижимыми производными от этих слов: Олиуэттой, Ориуэттой, Бубиреттой, Бури-уэттетой, Сулиуэтой, Солибубулетой, Олибу-рибулетой, Сиуэтой, Сибуэттой. Кроме того, я зову ее Лионетой (маленькой львицей): когда злится, она рычит, в точности как лев из заставки фильмов "Метро Голдвин Майер". Тапир, Маленький Нефус — потому что она похожа на храброго лесного зверька; Пчелка — потому что она отыскивает и приносит то, что является мёдом для моего ума и для трудолюбивого пчелиного улья моего мозга. Она приносит мне редкие книги по магии, которые помогли мне изобрести собственную магию, и ценные исторические источники, подтверждающие справедливость моих догадок как раз в тот момент, когда это необходимо; подсказывает параноидальный образ, который я долго пытался извлечь из своего подсознания, или притаскивает репродукцию какой-нибудь неизвестной картины, способной поставить нас перед лицом новой эстетической тайны, или произносит слова, которые уберегут одну из моих чересчур субъективных работ от романтизма. Я зову ее Гала Золотистый Пушок, потому что у нее на щеках нежный золотистый пушок. И еще — Меховой Колокольчик, потому что она читает мне вслух, когда я пишу картины, и ее воркование напоминает звон мехового колокольчика; так я узнаю вещи, которые, как считает моя жена, я бы никогда не узнал.
Вот так каждый месяц я рисую новый символ на гербе Галы, который, как моя любовь, становится все больше и больше.
"Тайная жизнь Сальвадора Дали" — самая сенсационная книга года. Скоро она выйдет в свет в переводе на испанский, выполненном К.А. Хорданой, в издательстве "Посейдон" (Буэнос-Айрес); готовится также шведский перевод книги.
"Скрытые лица" уступают "Тайной жизни", однако более полемически заточены. Одни критики отзывались о "Скрытых лицах" как о худшей книге года, другие — как о шедевре барочной литературы. Эти два крайних мнения примиряет чье-то высказывание: "Я уничтожен. Выходные в компании Боба Хоупа и Сальвадора Дали размягчили меня — как часы".
Я подпираю подбородок костылем, как на образцовых картинах Дали. У меня все признаки сюрреалиста. Я напоминаю некий предмет, который смотрится в выпуклое зеркало.
Обворожительный и безответственный, как этот испанец, Сантайяна, Дали — он ведь именно такой! Очаровательный, в ореоле декаданса, прославившийся благодаря своим мягким часам.
Дали можно было бы принять за эксцентричного паяца, если бы он не творил так, как мог бы творить младший брат Леонардо да Винчи, и не писал книг, как падший ангел. Его подход к жизни — логичное следствие декаданса, начавшегося в литературе с Эдгара По, чьи стихи переводил на французский язык Бодлер, по стопам которого следовал Гюисманс, пока не сблизился с англоязычным миром через Обри Бердслея и его приятелей из журнала "Желтая книга". В военные годы декаденты притихли и умерили свой пыл. Джеймс Джойс пробивался к читателям через переложения театральных пьес Торнтона Уайлдера. Но нам достался Дали, знаменующий собой невротический этап на пути продвижения декаданса через горы России, вперед к всепланетной патологии.
Обычно читатели ожидают, что роман Дали будет в лучшем случае чередой проекций его "эго" на более широкую тематическую канву. Но в "Тайной жизни" дело обстоит иначе, и это весьма любопытный случай.
Персонажи представлены со значительной долей объективности. Их жизнь не слишком напоминает образ жизни автора. И их странности — это не столько причуды характера Дали, сколько отражение духа эпохи, ставшей свидетелем крушения Франции.
Среди главных персонажей выделяется граф де Грансай, он обладает непомерным состоянием и мучит до изнеможения Соланж де Кледа, Бетку, прототипом которой стала хладнокровная Вероника Стивене, дочь богатой американки Барбары Стивене. Сесиль Гудро — курильщица опиума и владелица квартиры, завешанной звериными шкурами и мехами. Раненый летчик Джон Рандольф носит маску из белой кожи, что усложняет жизнь Бетке и Веронике. С князем д'Ормини большинство главных персонажей спасаются из оккупированной немцами Франции и бегут до самой Касабланки.
Не отличаясь здравомыслием, Дали проявляет сентиментальность. Ни разу он не перешел через грань хорошего вкуса. Он не сторонник строгой морали в религиозном смысле этого слова. Однако его моральные установки перенесены в область эстетики. Его проза совсем не пресная. Выводя в своем романе персонажей с порочными нравами, Дали описывает их с большим мастерством и тонкой иронией.
На свете нет человека более претенциозного, чем Дали. К сожалению, он вдобавок слишком талантлив. Так что есть искушение стать о нем столь же высокого мнения, какое он имеет о себе.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
