Жадный до долларов
В одном из интервью Дали заявил, что его любимая газета — "Дэйли Ньюс".
— А не "Нью-Йорк Тайме"? — уточнил журналист.
— Нет! "Дали Ньюс"!
Среди художников многим было известно прозвище Дали Avida Dollars1 — анаграмма от Salvador Dali. Прозвище придумал Андре Бретон, так как в Нью-Йорке Дали быстро превратился из Труднопостигаемого в Легкопродаваемого. Оно носило явно оскорбительный характер, но Дали принял его, он даже сфотографировался, приложив к своему закрученному усу две кисточки, чтобы изобразить знак доллара.
Многие знали, что Дали любит деньги. Не меньше денег он ценил золото.
Однажды некий французский издатель появился в отеле "Морис". Он тащил за собой огромный чемодан. Целью издателя было заказать художнику несколько эскизов.
— Маэстро, — произнес он и ловким движением откинул крышку чемодана, — я готов заплатить вот этим!
Мы увидели тускло поблескивающие золотые слитки.
Дали охватило невообразимое возбуждение.
— Капитан, — сказал он, — немедленно подготовьте контракт. Клиент платит золотом!
Я обговорил сроки исполнения заказа и уточнил стоимость работы — полмиллиона долларов. После чего взвесил слитки и осведомился о рыночной цене золота. За обедом я произвел некоторые подсчеты на бумажной салфетке, и все прояснилось. Цена золота не дотягивала до полумиллиона — не набиралось и двухсот пятидесяти тысяч!
— Дали, — сказал я художнику, поднявшись в его номер, — этот человек решил нас перехитрить. Вместо пятисот тысяч долларов он предлагает слитки, не дотягивающие в цене и до половины.
— Но, Капитан, это же золото!
Дали помрачнел, когда я объявил ему, что контракт не может быть заключен. Однако он вновь повеселел после того, как французский издатель принес ему во французских франках сумму, равную пятистам тысячам долларов.
В другой раз один предприниматель заказал Дали серию гравюр. Он оставил сумку, набитую пластинами. Когда я открыл ее, стало ясно, что заказ невыполним. Половина пластин была из меди — вполне подходящий материал для гравировки, — но остальные пластины оказались из золота. Вероятно, заказчик не знал, что на золоте невозможно отпечатать гравюры — оно слишком мягкое и не подходит для подобной работы, в результате и гравюры получатся некачественными, и золото будет испорчено.
В общей сложности золотые пластины весили десять килограммов. По тогдашнему курсу это тянуло примерно на сто шестьдесят тысяч долларов. Я позвонил заказчику и попросил его выдать нам под гравюры медные пластины взамен золотых. Мы договорились, что за золотом он приедет через несколько недель в Кадакес.
Когда он появился Кадакесе, я попросил Дали отдать пластины.
— Но Капитан, — ответил художник, — у Дали нет золотых пластин! Дали вам все отдал!
— Дали, — спокойно сказал я, — где пластины?
— Скорее всего, Капитан потерял их. Возможно, Капитан оставил их в Париже.
Он махнул рукой, давая понять, что разговор закончен.
Выходя из дома, я столкнулся с верным помощником Дали.
— Артуро, — сказал я, — вы не видели золотые пластины?
— Конечно, видел, Капитан, — честно ответил парень. — Они у Дали под кроватью!
На следующее утро я пришел к девяти часам — раньше, чем обычно. Я знал, что Дали будет еще в постели.
— Дали, — сказал я, входя в его спальню, — мне нужно с вами поговорить!
— Что? — спросил он, вытаращив на меня глаза. — Капитан, что вы здесь делаете в такую рань?
В этот момент я специально выронил целую горсть мелочи. Мне пришлось опуститься на колени, чтобы собрать ее, и я успел заглянуть под кровать. Там действительно лежали золотые пластины. Разумеется, я вытащил их.
— Какая удача, Дали! — бросил я. — Золотые пластины нашлись!
С этими словами я покинул спальню. Если бы не подсказка Артуро, мне бы пришлось возмещать стоимость пластин из своего кармана. Для Дали это, конечно, было бы лишним поводом для веселья.
В шутках подобного рода Гала не отставала от своего мужа. Однажды, когда я собрался взять отпуск, чтобы навестить семью Кэти в Швейцарии, Гала попросила меня:
— Вы не могли бы положить сто пятьдесят тысяч долларов на мой швейцарский счет?
— Конечно, давайте деньги.
— А не могли бы вы одолжить их мне? — сказала она. — Я верну вам сразу же, как вы приедете.
В ту пору я зарабатывал для Дали миллионы долларов и поэтому с легкостью согласился.
— Какой у вас номер счета, Гала?
— А почему я должна вам его сообщать?
— Гала, как я сделаю вклад, если не знаю ни названия банка, ни номера счета?
— Хорошо, тогда скажите и вы, в каком банке храните деньги и какой у вас номер счета.
— Гала, я же не прошу вас положить деньги на мой счет!
С большим недоверием она сообщила мне нужные реквизиты. Приехав в Женеву, я добросовестно положил сто пятьдесят тысяч долларов на ее счет. Уже в Париже я сказал ей:
— Итак, Гала, я сделал вклад. Теперь вы должны вернуть мне деньги.
— Откуда мне знать, что вы положили деньги на мой счет?
Я начал нервничать:
— Гала, вы прекрасно знаете, что швейцарские банки не выдают квитанций! Вместе с Дали мы заключаем контракты на миллионы долларов. Конечно же я положил деньги на ваш счет!
— Питер, дело в том, что у меня сейчас ни цента. Я ездила в Канны, в казино, и все проиграла. — Внезапно она добавила: — Не говорите Дали.
Через несколько дней Гала появилась в моей комнате, на лице ее играла простодушная детская улыбка. В руках она держала телеграмму.
— Я получила телеграмму из банка! Вы положили деньги на мой счет!
— Ну конечно же я положил деньги на вас счет! Теперь верните их мне, прошу вас.
— Но, — сказала она, — я по-прежнему без денег!
Через две недели я вновь потребовал от нее уплаты долга.
— Но я же вам все вернула! — пожала плечами она.
Только после того, как я всерьез разозлился, Гала вышла, зашла в свою комнату и вернулась с сумкой от Гуччи, доверху набитой стодолларовыми купюрами. Там было ровно сто пятьдесят тысяч долларов.
— Не злитесь на меня, — сказала она. — Я только хотела проверить, можно ли вам доверять.
Однажды в Париже, когда мы упаковывали чемоданы, чтобы через несколько часов отправиться в порт и сесть на корабль, уходящий в Нью-Йорк, Дали попросил меня зайти к нему в комнату. Гала в это время на первом этаже забирала из сейфов драгоценности и деньги.
— Капитан! Капитан! — истерически кричал Божественный. — Дали потерял Крест Господень!
— О нет, опять?!
— Да, он потерян! Дали не может уехать!
— Наверняка он в одном из внутренних карманов, — сказал я.
Мы прошли в его спальню и начали открывать все чемоданы подряд. Во внутреннем кармане первого чемодана креста не было — там лежала тысяча долларов. Я посмотрел в заднем кармане брюк Дали — креста нет, но снова тысяча долларов. То же самое — в куртке, а потом еще в одной. В целом, если сложить, по карманам было распихано около ста тысяч долларов.
"Цыгане! — подумал я. — Цыгане, путешествующие первым классом!"
В конце концов мы все-таки отыскали пропажу в туалетных принадлежностях Дали. Обыкновенная деревяшка, которую художник считал обломком того самого Креста Господня.
Через несколько недель мы с Дали сидели в баре "Кинг Коул" в отеле "Сент-Реджис". Прибыл курьер, чтобы вручить чек на пятьдесят тысяч долларов — гонорар за скульптуру, которую Дали только что закончил. Художник как раз собирался подняться к себе в номер, и я отдал ему чек.
— Передадите это Гале, — сказал я.
Дали ушел. Через полчаса Гала позвонила в бар:
— Питер, где чек?
— Я отдал его Дали.
Я слышал, как она допрашивала мужа.
— Он не запомнил этого, — наконец сказала она.
Я поднялся к ним в номер. Мы посмотрели везде, где только можно. Дали был бледный как полотно. Внезапно я вспомнил, что, когда он уходил из бара, в руках у него был номер "Тайм Мэгэзин".
— Дали, где журнал?
Он покачал головой:
— Ничего интересного на этой неделе. Дали его выбросил.
Я бросился искать журнал. В конце концов поиски увенчались успехом. Номер лежал в мусорном ведре, в подвале. Я схватил журнал и начал трясти его. Выскользнувший из него чек плавно закружился в воздухе, как опавший листок.
Гала принялась меня отчитывать:
— Никогда не давайте чеков Дали! Он их теряет.
— Хорошо, — ответил я, — но и вам я не буду их давать, так как вы забываете о моих десяти процентах.
Она молча отсчитала мне пять тысяч долларов.
Я вернулся в бар "Кинг Коул" и сел там в ожидании следующей катастрофы.
Примечания
1. В переводе с испанского это означает "жадный до долларов".
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
